Лобсанг Тенпа
Предисловие
Интересы и склонности тех, кто обращается к буддизму – как философии, системе психопрактик и/или организованной религии – сильно различаются, и потому индивидуальный стиль практики и обучения также может сильно разниться. К примеру, в своем трактате «Путь освобождения» (Вимуттимагга) архат Упатисса выделяет четырнадцать различных типов личности, каждому из которых могут в большей или меньшей степени подходить различные наборы ключевых практик. Эти четырнадцать типов выделяются в зависимости от того, насколько в конкретном человеке преобладают такие качества, как страсть, гнев, увлеченность, вера, разум и склонность к концептуализации. В дополнение к этим особенностям эмоций и интеллекта, определенную (хотя и не главную) роль играет культурная среда, в которой человек существовал до обращения к буддизму, а также пережитые им или ей ранее значимые события (как вдохновляющего, так и травмирующего характера).
Описать всё многообразие таких индивидуальных особенностей было бы практически невозможно; упрощенные классификации – вроде той, что использует Упатисса – предлагают лишь самые общие подсказки относительно того, что могло бы помочь нашей практике. В конечном итоге, индивидуальный набор наиболее эффективных методов вырисовывается за счет личного поиска практикующего и его диалога с квалифицированными учителями, а не просто стандартных решений, предложенных удобной таблицей. Набор возможных вариантов крайне обширен: принято утверждать, что Будда преподал 84 000 учений. Эта гиперболическая цифра – указание на огромное многообразие методов, из которых может складываться практика конкретного человека. При этом эти практики объединены весьма конкретной логикой; мы следуем общей структуре пути, но право выбирать конкретные вариации методов всегда остается за нами.
Одна из встречающихся довольно часто категорий практикующих – люди, которые не чувствуют особой близости с практиками литургического характера (к которым могут относиться простирания, молитвы, мантры и разные виды визуализаций). Поскольку литургические практики являются частью всех течений буддизма, такие практикующие могут счесть, что буддизм в целом слишком проникнут религиозными компонентами, а посему слишком похож на другие религии (в том числе авраамические) и потому лично им не подойдет. Это неверный, хотя и объяснимый вывод. Практиковать сущностные компоненты учения Будды (см. ниже) можно и без обращения к литургическим практикам, поскольку последние представляют собой лишь вспомогательный метод, усиливающий другие аспекты тренировки ума. Кроме того, литургические практики также отличаются большим разнообразием; далеко не все из них по форме похожи на акт почитания внешнего существа. Подобное многообразие позволяет найти варианты практики, которые подойдут лично нам.
Вопросы и ответы
Могу ли я полноценно практиковать буддизм, если мне не близки литургические практики – простирания, мантры и так далее?
Однозначно. Можно сказать, что наша формальная принадлежность к числу практикующих буддистов определяется тремя ключевыми принципами:
1. Знанием четырех истин арьев – первого и главного учения Будды. Если мы видим (на начальном этапе – концептуально) истинность учений о присутствии в жизни дуккхи (дискомфорта разных видов); существования конкретных причин этой дуккхи (которыми являются умственные омрачения и неблаготворные кармические побуждения); возможности освобождения ума и существования пути, который к этому освобождению ведет, мы уже приняли практическую логику буддизма. Для понимания четырех истин от нас требуются не простирания или мантры, а учеба, осмысление собственного жизненного опыта и анализ реальности.
2. Пониманием и принятием четырех печатей, которые исчерпывающе описывают буддийское представление о реальности. Эти четыре принципа – непостоянство всех составных явлений; неудовлетворительность всех явлений, которые загрязнены основополагающим неведением – их неспособность принести нам устойчивое счастье или блаженство; бессамостность – отсутствие независимого существования – всех явлений; и возможность достижения совершенного покоя в состоянии нирваны (состоянии, где загрязнения ума с корнем устранены).
3. Принятием так называемого прибежища, или надежного направления. Хотя прибежище часто может ассоциироваться с литургическими практиками – участием в особых церемониях, чтением молитв и выполнением большого объема визуализаций – само обращение за прибежищем представляет собой умственное действие. Принимая прибежище, мы мысленно обращаемся к Будде, Дхарме и Сангхе как своему жизненному ориентиру и устремляемся к реализации самого состояния Будды, Дхармы и Сангхи на уровне наших тела, речи и ума. Этот акт в первую очередь осуществляется на уровне нашего ума, хотя может также проявляться и на вербальном уровне – в форме одной из классических формул, или молитв, или в свободной форме. Если мы каждый день сознательно думаем: «Я обращаюсь к Будде, Дхарме и Сангхе» или «Я устремляюсь к тому, чтобы реализовать состояние Будды, Дхармы и Сангхи» – и затем стараемся сонастроить свою жизнь с ключевыми принципами Дхармы, то уже осуществляем полноценную практику прибежища. Внимательное изучение темы прибежища помогает нам понять, что именно «состояние Будды, Дхармы и Сангхи» из себя представляет – и то, каким образом внешние Три Драгоценности помогают нам реализовать искомые состояния на внутреннем уровне.
Если мы работаем над реализацией эти трех пунктов, то, безусловно, являемся буддистом в полном смысле этого слова. Для этого – и на основе их общего понимания – мы применяем слушание (концептуальное изучение конкретных тем под руководством учителя или с помощью письменных, аудио- и видеоматериалов), размышление (сопоставление полученных знаний с нашим жизненным опытом и логикой) и медитацию.
На чем же тогда медитировать? Какие практики являются ключевыми компонентами буддийского пути?
Конкретные системы предлагают немного различающиеся последовательности конкретных техник, но все буддийские методы медитации относятся к двум ключевым видам: аналитической и стабилизирующей – или представляют собой их сочетания. В целом медитация (санскр. бхавана) определяется как «процесс приучения ума к благотворным состояниям, навыкам и качествам». Стабилизирующая медитация, также известная как «медитация сосредоточения», помогает нам приучить свой ум к качествам расслабления, устойчивости и ясности – по сути, сделать его пригодным для работы инструментом. Переходя к аналитической медитации, мы используем расслабление, устойчивость и ясность, чтобы изучить конкретный объект (к примеру, глубже понять конкретные особенности собственных тела или ума) или породить конкретное состояние (к примеру, состояние любящей доброты или сострадания). В конечном итоге мы объединяем оба вида медитации, чтобы глубоко изменить привычки ума и очистить его от омрачающих состояний.
Всё многообразие практических методов, предложенных Буддой, и в особенности все пункты описанного им «благородного восьмеричного пути», можно свести к так называемым трем тренировкам (санскр. тришикша). Эти тренировки, которые Роберт Турман называет тремя видами образования, позволяют нам развить практические навыки в трех конкретных областях, без которых достижение устойчивого умственного благополучия невозможно. Три тренировки становятся «высшими тренировками», когда мы применяем их с целью достижения личного освобождения (состояния архата) или полного пробуждения ради блага всех живых существ (состояния Будды).
Ориентируясь на эту тройственную схему, мы можем сказать, что все ключевые компоненты буддийского пути – а стало быть, и сбалансированной ежедневной практики – сводятся к следующим пунктам:
1. Этика (санскр. шила), или тренировка в нравственной самодисциплине: практика постепенного развития контроля над нашими телом, речью и умом в духе ненасилия (базовый уровень), благожелательности (продвинутый) и подлинного альтруизма (высший). Практика этики на буддийском пути обычно начинается с освоения пяти базовых этических принципов, которые часто называются пятью обетами. Вьетнамский мастер Тит Нат Хат предлагает развернутую версию этих принципов, которую называет пятью тренировками в осознанности. Ежедневно напоминая себе об этих принципах и осмысляя их с помощью размышлений и групповых обсуждений, мы стараемся помнить о них при принятии решений и таким образом постепенно развиваем благотворные привычки тела, речи и ума.
2. Сосредоточение (санскр. самадхи). Хотя в узком смысле понятие самадхи относится именно к конкретным состояниям сосредоточения, оно также может относиться к развитию уравновешенных и гармоничных умственных состояний, благодаря которым ум становится собранным и переживает устойчивое благополучие. Практика самадхи включает два ключевых пункта:
2а. Развитие сосредоточения посредством практики «безмятежности» (санскр. шаматха). Выбрав подходящий объект сосредоточения из великого множества возможных – дыхания, самого ума, визуализируемых образов, различных видов понимания реальности, разных видов доброжелательности и т.д. – практикующие последовательно тренируют способность ума к удержанию объекта, постепенно укрепляя (или выявляя) качества расслабления, устойчивости и ясности. Развитие мощной степени сосредоточения является обязательным условием для извлечения максимальной пользы из других видов буддийских практик. При этом практикующие имеют полную свободу выбора в том, что касается подбора подходящего объекта сосредоточения (из множества возможных).
2б. Развитие качеств сердца посредством работы с «четырьмя безмерными состояниями» (санскр. апрамана). Упражняясь в состояниях любящей доброты, сострадания, сопереживающей радости и равностности – по отношению к себе и другим – практикующие преодолевают негативные эмоциональные привычки и одновременно учатся видеть свою взаимозависимость с другими живыми существами. В санскритской традиции буддизма (включающей тибетскую и дальневосточную ветви) за этими практиками следует развитие тех же состояний на уровне «четырех великих», где практикующие мысленно принимают на себе ответственность за счастье всех живых существ. В конечном итоге «четыре великие» можно превратить в бодхичитту («пробуждающий настрой»): желание достичь пробуждения ради блага всех живых существ. Бодхичитта считается обязательным условием для достижения состояния будды.
Некоторые практикующие объединяют пункты 2а и 2б, используя одно из четырех безмерных состояний в качестве объекта для развития сосредоточения. Такой подход описан и в ранних буддийских источниках (таких, как упомянутый выше текст Упатиссы «Путь освобождения» и аналогичный ему текст Буддагхоши «Путь очищения»).
См. курс «Развитие осознанного сострадания»
3. Мудрость (санскр. праджня), или развитие исключительного уровня разумности в восприятии природы «я» и явлений. Упражняясь в многообразных методах, ведущих к постижению подлинной природы реальности, мы постепенно устраняем искаженные виды восприятия и распускаем умственные узлы, чтобы прийти к подлинно устойчивому состоянию внутреннего благополучия. Практики развития мудрости начинаются с освоения четырех применений памятования (санскр. смритьюпастхана; также известны как «четыре основы внимательности»), но также включают в себя аналитические практики философских систем йогачара и мадхьямака (такие, как анализ по четырем пунктам, анализ «алмазные осколки» и так далее), а также активно задействующие интуитивное постижение методы «великой печати» (махамудры), «великого совершенства» (дзогчен) и практики хуатоу (работы с коанами).
См. курс по освоению четырех применений памятования
Если наша буддийская практика включает практики из всех перечисленных категорий и мы каждый день упражняемся в этической дисциплине, а также развиваем сосредоточение, открытость сердца и ясность постижения реальности, она является идеальным примером буддийского пути в целом. С другой стороны, если она пока ограничивается только одним пунктом (к примеру, только медитацией на дыхании с целью развития сосредоточения – без этической дисциплины, открытости сердца и развития мудрости), мы можем изучить недостающие компоненты и постепенно интегрировать их в свою жизнь.
Если мы применяем такие методы, как начитывание буддийских мантр, простирания или визуализации, но не наполняем их внутренним содержанием из перечисленных выше трех пунктов – трех тренировок – то в определенном смысле пока вообще не подступились к ключевым практикам буддийского пути.
Существуют ли в тибетской традиции системы, которые в сжатой форме и последовательно учат этим ключевым практикам?
Да. В идеале, любая система, описываемая как полноценный путь буддийской практики – ведущий нас от первого знакомства с буддизмом до достижения продвинутых реализаций – должна включать и ясно описывать эти практики. Подлинно квалифицированный учитель будет учить нас видеть и применять эти ключевые пункты и узнавать их в любой подлинной системе.
Пример подобных учений – ключевые системы традиции «тренировки ума» (тиб. лоджонг), такие какие «тренировка по семи пунктам». С подробными объяснениями доктора Алана Уоллеса по этой системе можно ознакомиться по ссылке. Эти учения включают подробные объяснения по всем ключевым пунктам буддийской практики, большой объем направляемых медитаций и не содержат большого числа литургических компонентов.
Другие примеры подобных систем, материалы по которым легко доступны на европейских языках – тибетские учения «этапов пути» (тиб. ламрим), «расставания с четырьмя привязанностями» (тиб. шенпа шидрел) и «тридцати семи практик бодхисаттв» (тиб. гьялсе лаглен). Эти учения в зависимости от аудитории могут объясняться как в сочетании с литургическими практиками, так и отдельно от них.
Предположим, я применяю все эти ключевые пункты в своей практике. Зачем же другие люди также тратят время на простирания?
Практика простираний, или поклонов, является общим для всех буддийских традиций методом медитации (в точном соответствии с данным выше определением – «приучение ума к благотворным состояниям, навыкам и качествам»). Таким образом, если простирания остаются для нас только церемониальным действием и мы не наполняем их внутренним содержанием, их польза невелика. Кроме того, если мы совершаем простирания с негативным состоянием ума (например, напоказ или в состоянии мощного гнева), они даже могут стать причиной накопления неблаготворной кармы!
Как и некоторые другие практики, простирания могут задействовать не только ум (хотя и могут осуществляться только на уровне ума), но и речь с телом. Практики, задействующие все три составляющих нашей личности (так называемые трое врат), считаются особо эффективным способом создания благотворных отпечатков (или благотворной кармы) – ведь и наиболее деструктивные свои действия мы совершаем одновременно телом, речью и умом.
Совершение физических простираний – внешняя форма этой медитации. Существует множество её вариаций: физические простирания могут совершаться в полный рост или касанием пола пятью точками; прежде чем опуститься на пол, практикующие могут касаться трех, четырех или пяти центров тела; опустившись, могут переворачивать (как в китайской традиции) или не переворачивать (как в тибетской традиции) руки ладонями вверх. Вместо движений всем телом простирания могут совершаться просто с помощью жестов (самый простой и незаметный из которых – уважительно вытянутый указательный палец). Все эти физические действия имеют конкретный символический смысл; если знать этот смысл и помнить о нем частью ума, эффективность практики многократно возрастает. Символизм буддийских методов устроен таким образом, что даже совершение жеста простираний должно в идеале напоминать нам обо всех ключевых аспектах пути – и в силу этого напоминания оставлять в нашем уме отпечатки для их реализации.
Простирания на уровне речи осуществляются посредством произнесения слов, восхваляющих превосходные качества, которым мы выражаем почтение. Простирания на уровне ума – это поддержание восторга по отношению к этим благотворным качествам (и развитие устремления к тому, чтобы реализовать эти качества в собственном уме). К примеру, совершая внешние и/или внутренние простирания перед статуей Будды, мы склоняемся не перед материалом, из которого она сделана, и даже не Буддой как историческим деятелем, который преподал Дхарму в этому мире. Наши простирания обращены к качествам, которые Будда представляет – великой мудрости, великому состраданию и великой искусности в помощи другим. Сосредотачиваясь на этих качествах, мы стремимся усилить их в своем собственном уме.
Простирания применяются во всех буддийских традициях, но ни одна традиция не описывает их как ключевой компонент пути (хотя некоторые практикующие могут использовать простирания как основную форму практики, в которую затем вкладывается сущностное содержание из перечисленных выше трех тренировок). Они также могут использоваться как противоядие, призванное особо помочь конкретному ученику или группе учеников. Мастер традиции сото-дзен Сюнрю Судзуки (основатель Дзен-центра в Сан-Франциско – SFZC) использовал для своих учеников следующее объяснение (цитата из книги Дэвида Чэдвика «Кривой огурец»): «Простирания уступают только дзадзену; в них Будда кланяется Будде. Если вы не способны склониться перед Буддой, то не можете быть Буддой». При этом важно отметить, что простирания могут быть противоядием не только от заносчивости, но и от заниженной самооценки, поскольку ум в них сосредоточен на благих качествах и учится также распознавать их в нас самих.
Тибетская традиция знаменита форматом так называемых стотысячных практик, в рамках которых простирания могут выполняться 100 тысяч (и более) раз. Подобный формат применяется для того, чтобы быстро очистить ум от максимального объема неблаготворных отпечатков и устранить препятствия для успеха в других видах медитации, а также развить такие качества, как прилежание, упорство и открытость ума. Тем не менее, этот формат практики является довольно продвинутыми. Его Святейшество Далай-лама подчеркивает: стотысячные «предварительные» практики готовят практикующих не к буддийской практике в целом, а к практике интенсивных тантрических методов. Тем, кто пока только выстраивает фундамент своей буддийской практики, гораздо целесообразнее глубоко освоить базовый уровень этической самодисциплины, а также практики развития сосредоточения (шаматхи), четырех безмерных (развития сердца) и четырех применений памятования.
Тогда зачем в тибетском буддизме молитвы?
«Молитвы», как и простирания, используются всеми буддийскими традициями – многочисленные сборники молитв, используемых в регулярной практике, доступны как в тхераваде, так и в традиции дзен.
Русскоязычное слово «молитвы» используется для перевода двух разных тибетских понятий: «монлам» (молитва благоустремления) и «солдеб» (молитва испрошения). Молитвами благоустремления являются любые выраженные вербально последовательности мыслей, напоминающих нам о развитии конкретных благотворных качеств и реализации конкретных благотворных состояний (вплоть до состояния полного пробуждения). Одним из эталонов молитв благоустремления является так называемый «Царь молитв» – особо любимый тибетцами отрывок «Аватамсака-сутры», который начинается с «семичастной практики» создания благотворных отпечатков и очищения загрязнений и затем переходит к порождению многочисленных благопожеланий о расцвете нашей альтруистической практики. Примеры сжатых молитв благоустремления – «Пусть я достигну состояния будды» и «Пусть я всегда совершаю то, что приносит наибольшее благо». В тех случаях, когда молитвы благоустремления следуют за какими-то конструктивными действиями, они становятся «молитвами посвящения»: мы используем их, чтобы направить созданный нами благой потенциал в конструктивное русло и защитить созданные благие отпечатки в уме от угасания.
Молитвы испрошения – это обращение к имеющим для нас сакральный статус существам (буддам, бодхисаттвам, медитативным божествам и учителям) или даже объектам (к примеру, имеющим особую историческую значимость ступам в Индии и Непале), в котором мы просим их о вдохновении на изменение нашего ума. Хотя объекты, к которым мы обращаемся, являются «постоянным» источником вдохновения (и не должны предпринимать никаких особых действий, чтобы нас им наделить), само обращение с просьбой о вдохновении позволяет нам сделать ум более открытым, восприимчивым и усердным в практике. Молитвы испрошения нередко сами включают большой объем благоустремлений.
Ну с молитвами еще понятно: их хотя бы можно читать на понятном языке. А зачем тогда мантры, которые часто даже невозможно перевести? К тому же их так много!
Мантры в тибетском буддизме первую очередь относятся к уровню тантрической практики и связаны с различными образами будд, которые символически представляют различные качества просветления в единой графической форме. Образ медитативного божества – шаблон гармоничного проявления энергии нашего тела, а мантра – шаблонное выражение очищенной энергии нашей речи. Сжатое объяснение логики использования мантр в буддийской тантре можно прочесть на сайте доктора Алекса Берзина.
Поскольку в тибетской традиции сутра и тантра часто практикуются в интегрированном формате, мы нередко слышим о мантрах задолго до того, как окажемся реально готовы к интенсивной практике тантры. В этом интегрированном подходе мантры используются «на вырост» – для очищения ума, создания благих отпечатков и предварительного очищения тонкой нервной системы. Тем не менее, некоторые тибетские учителя (к примеру, Кхандро Церингма) вообще не рекомендуют новичкам заниматься повторением мантр – особенно в ущерб изучению четырех истин арьев или четырех печатей.
Если нас в большей степени смущает многообразие буддийских мантр (и медитативных божеств), чем само их использование, может быть полезно ограничиться одной или вспомнить цитату из учений Гарчена Ринпоче: «Можно понять, что любое божество – это воплощение тела, речи и ума всех будд. ОМ А: ХУМ – высшая форма начитывания мантр. В ОМ А: ХУМ входят все мантры тайной мантраяны. Эти слоги также исполняют все самаи тайной мантры». Базовое объяснение использования этой мантры из трех слогов доступно в 11 главе книги Мингьюра Ринпоче «Будда, мозг и нейрофизиология счастья», а глубокие и подробные объяснения доступны в расшифровках устных наставлений Гарчена Ринпоче.
Если, напротив, нас вдохновляет многообразие символов просветления и связанных с ними мантр, мы можем получить большую пользу от практик, связанных одновременно с разными образами будд. К примеру, Сопа Ринпоче рекомендует своим ученикам каждый день повторять мантру ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ, мантру Будды Медицины и мантру Ваджрасаттвы, а также применять несколько других литургических практик. Аналогичные практики, связанные с сочетанием повторяемых формул и визуализацией символических образов, присутствуют во всех буддийских традициях. Это не означает, что мы обязаны их практиковать и без этого не можем быть буддистом!
Зачем нужны визуализации божеств и других образов?
Буддизм определяет ум как нечто «светоносное и познающее». «Познающесть» – способность ума регистрировать наличие конкретных явлений, а на более глубоком уровне и постигать их поверхностную или глубинную природу. «Светоносность» ума – это его способность порождать мысленные голограммы (к примеру, образы, вербальные мысли, импульсы и так далее), на основе которых и происходит познание. Некоторые практики делают больший упор на нашу способность замечать и познавать; другие помогают нам извлечь пользу из способности к порождению образов (которая функционирует непрерывно – независимо от того, хотим мы того или нет!). В этих практиках мы намеренно порождаем чистые образы в противоположность привычному бесконтрольному потоку образов обыденных (и потому загрязненных неведением, невротической привязанностью и отторжением). Порождая чистые образы, мы приучаем свой ум к тем качествам, которые они представляют, или используем свою способность к постижению объектов, чтобы на основе этих образов постичь природу реальности в целом.
Работа с образами не ограничивается визуализацией божеств (которая является ключевой чертой тантрической практики). К примеру, в практике любящей доброты мы можем представлять тех существ, которых хотим охватить своей доброжелательностью, или (в зависимости от конкретного метода) визуализировать сценарии их продвижения к счастью. В некоторых аналитических практиках мы представляем различные части тела (к примеру, исследуя 32 его составные части), скелет или возможные варианты изменения тела, связанные с болезнями, старением и смертью. Различные виды визуальных образов также могут использоваться в разных видах медитации на дыхании – как аналитических, так и стабилизирующих.
Хорошо, образами – в целом – меня не смутишь, но простираться и читать традиционные молитвы или мантры мне лично все равно не хочется. Что делать?
Как однажды философски отметил Чокьи Ньима Ринпоче, «тогда ешьте фрукты»!
Сущностное содержание буддийской практики – всё те же перечисленные выше пункты: этика, сосредоточение (устойчивость ума и открытость сердца) и мудрость. Различные методы, связанные с молитвами, мантрами и визуализациями, просто призваны помочь нам задействовать больше компонентов собственного ума (а заодно и речи с телом), чтобы изменить сознание в целом – но никто не может навязать нам те методы, которые на текущем этапе нам не подходят.
Что же делать? Продолжать (или начать) практиковать ключевые пункты. Сохранять открытость ума (иногда люди, которым поначалу литургические методы были совсем не близки, начинают видеть в них пользу с течением времени или после продвижения в трех тренировках) и избегать пренебрежительного отношения к практике других людей: многообразие буддийских техник позволяет выбирать уникальные сочетания, подходящие каждому.
Также можно поразмыслить о том, что представляло бы наилучшую «литургическую» практику (или универсальное благоустремление к благу и счастью) лично для нас. К примеру, буддийский учитель Сильвия Бурстейн говорит, что при необходимости с удовольствием довольствовалась бы «Суттой о любящей доброте» – учением Будды, которое одновременно описывает практику любящей доброты и содержит сжатые объяснения по всем трем тренировкам. Ежедневное чтение этой сутты – или упомянутых выше «пяти тренировок в осознанности», или любого аналогичного буддийского текста, который глубоко вдохновляет нас лично – это полноценная литургическая практика, которая при этом не будет просто «данью традиции».
Вопросы для личного размышления
- Насколько глубоко вы понимаете четыре истины арьев и четыре печати? Соответствует ли этим восьми пунктам ваше мировосприятие на будничном уровне?
- Как сделать практику прибежища глубоко прочувствованным личном актом, а не простой церемонией? Что для вас означают слова «внутреннее прибежище»?
- Как вы используете свою способность к творческому воображению – порождению благотворных образов – чтобы день ото дня менять ум к лучшему? Какие новые методы можно освоить в долгосрочной перспективе?
- Включает ли ваша личная ежедневная практика все три тренировки – этику, самадхи (устойчивость ума + открытость сердца) и мудрость? Как глубже освоить и впитать эти тренировки?
- Если вы ежедневно совершаете простирания, повторяете мантры или читаете молитвы (устремления или испрошения), в каком состоянии при этом пребывает ваш ум? Какой эффект на ваш ум оказывают эти практики? Почему вы выбрали именно эти конкретные их вариации?
- Какой буддийский текст (какие буддийские тексты) вы могли бы носить на листке бумаги с собой (или знать наизусть) так, чтобы он постоянно напоминал вам о ключевых аспектах практики – и сам мог бы послужить для вас своего рода молитвой о благополучии существ и мира?
