Открытое письмо нашего главного редактора Лобсанга Тенпы к сообществу ФКИ и ко всем, кто использует наши материалы.
Дорогие друзья,
Прежде всего мне хотелось бы выразить глубочайшую благодарность за то, что вы непрерывно поддерживаете меня и на моем пути, и в моей скромной деятельности. Любые искры осознанности, которые мне когда-либо удалось разжечь в притупленности своего невежественного ума, и любая польза от моих переводов и преподавательской деятельности могли возникнуть только во взаимозависимости, которая включает всех вас. Могу только надеяться и молиться, что в будущем позитивные аспекты этой взаимозависимости будут усиливаться, а негативные – угасать.
Тем не менее для меня во всем этом процессе все теперь будет обстоять несколько иначе. Сегодня, 17 августа – в благоприятный день годовщины Бутона Ринчен Друба (составителя тибетского буддийского канона) – я возвратил свои монашеские обеты после ровно 9 лет и 5 месяцев монашеской тренировки. Это означает, что с настоящего мгновения я продолжаю свой путь в качестве практикующего (переводчика, инструктора) из числа мирян.
Я не могу сказать, что пишу об этом “с тяжелым сердце”, но не приходится говорить о том, что все ощущается как “свет и блаженство”. Крупное решение таких масштабов неизбежно будет сопровождаться смешанными эмоциями. Корень подобных решений обычно кроется в попытках нащупать совместимость между тем, как мы ощущаем себя изнутри, и тем, как мы выглядим снаружи.
Почему люди возвращают свои монашеские обеты?
На этот вопрос возможны разнообразные ответы, потому что каждая ситуация уникальна. В одном только 2022 году тот же шаг совершило немало моих коллег, и все – по собственным соображениям.
Говоря в целом, этот переход происходит, потому что мы все пытаемся понять, в какой поддержке нуждаемся со стороны мира вокруг и что именно мы могли бы предложить миру в ответ. Некоторые люди хотят заниматься другими видами служения; некоторые хотят вступить в брак; некоторые начинают заботиться о родственниках или заниматься обычной работой, а потом замечают изменения в своем мироощущении. В некоторых традициях — например, в Тайланде — монашеские обеты часто принимаются на определенное время: либо на раннем этапе жизни, либо чтобы создать определенную заслугу для покойного родственника. Разумеется, некоторые люди просто понимают, что вообще хотели бы посвятить свою жизнь чему-то совсем иному.
Продолжают ли люди, вернувшие обеты, заниматься тем же видом дхармический работы? Допустимо ли это?
Профессиональные навыки, как и уровень познаний, из-за возврата обетов не меняются. То, хочет ли человек продолжать заниматься тем же видов работы, зависит от его решений и от того, какая именно работа подразумевается.
В случае с моей собственной работой – переводами и передачей базовых инструкций по практике – примеров людей, которые продолжали бы ей заниматься в новом для себя статусе мирян, очень много. Когда-то были монахами или монахинями многие из моих собственных главных учителей и наставников, а также учителей, которых я глубоко уважаю – Цокни Ринпоче, Джецун Чиме Людинг, Дзогчен Понлоп Ринпоче, Гьятрул Ринпоче, Алан Уоллес, Роберт Турман и другие. Примеры из чуть более отдаленного прошлого – такие выдающиеся мастера как Дилго Кхьенце Ринпоче, Кхьенце Чокьи Лодро, Чагдуд Тулку Ринпоче, и даже великий и неординарный Кхуну Лама (который, в соответствии с его развернутой биографией, на раннем этапе жизни был монахом-новицием).
Смысл видов работы, о которых идет речь – преподавания, переводов, организаторской деятельности – не в том, занимаются ли ими монахи(ни); он в том, наполняем ли мы свой труд постепенно растущими познаниями и попытками продолжать сохранять осознанность, даже когда мы снова и снова сталкиваемся со своей человеческой склонностью допускать ошибки. Одна часть этой работы — в том, чтобы видеть грязь, другая часть – в том, чтобы видеть сияние нашей природы будды. Попытки примирить “ил и лотос” привносят в происходящее смирение. Такова одна из причин, в силу которой я никогда не видел ни одного настоящего учителя (ни из числа мирян, ни из числа монашествующих), который заявлял бы, что реализовал всю полноту Дхармы. Суть процесса – в постепенных внутренних изменениях и непрестанных попытках.
Продолжите ли вы заниматься теми же видами работы?
Да: я продолжу заниматься устными и письменными переводами в контексте тибетского буддизма, и, когда это уместно, проводить обзорные занятия. Я продолжу участвовать в процессе книгоиздания. Я продолжу создавать аудио- и видео-контент, который мог бы поддержать людей в их практике – как светской, так и буддийской.
Я также продолжу вести курсы по различным модальностям, с которыми у меня есть связь, включая программу “Развитие эмоционального равновесия” (Cultivating Emotional Balance, CEB), а также все больше заниматься основным, ради чего я теперь ношу зеленый цвет – интердисциплинарной сферой ЭкоДхармы. Последняя лежит на пересечении нашей созерцательной жизни, красоты природы и насущности защиты окружающей среды на основе подлинного понимания взаимозависимости.
За прошедшие 9 лет я очень редко вел индивидуальные занятия для практикующих, которые хотят отстроить свою личную практику. Эта часть работы, при наличии времени, также может стать более актуальной. Тем не менее, при прочих равных, я выбираю работать с группами, так как число людей, которым я могу помочь в рамках групповых занятий, по умолчанию больше.
Еще один вид работы, которым мне довелось заниматься в качестве монаха – консультирование по вопросам преобразования корпоративной культуры, обычно в связке с темами подлинного благополучия, осознанности или эмоционального равновесия. Я рад продолжать заниматься и этими видами работы.
Поскольку в содержании моей работы ничего особо не меняется, я по прежнему “свободный художник”: человек, который создает контент, ведет занятия, сессии практики и так далее, когда со стороны людей возникает интерес или когда поступают приглашения. По этой причине я до сих пор с благодарностью принимаю подношения (не как монаху, а как инструктору/переводчику) – они в основном превращаются в пищу и иногда рабочие инструменты.
Продолжите ли вы использовать то же имя?
Как писатель, переводчик и создатель контента, я решил сохранить непрерывность авторской атрибуции, продолжая использовать те же имя (“Лобсанг Тенпа”). Это решение не уникально; многие бывшие монахи(ни) в англоязычном пространстве продолжают использовать свое полное монашеское имя или его части (как, например, мой дорогой Дхарма-друг Таши Мэннокс). Разумеется, не являясь больше монахом, я не являюсь теперь и “досточтимым” (не то чтобы и раньше во мне самом было что-то особо досточтимое).
Некоторые люди, возможно, предпочтут называть меня “Лобсанг” или “Тенпа” (разные люди всегда предпочитали разные части моего имени), а другие будут обращаться ко мне по паспортному имени. Меня устраивает любой из этих вариантов – в данном случае они не будут использованием устаревшего имени (что часто случается с монахами, которых люди упорно продолжают называть по старинке).
Несколько комичное дополнительное замечание: как упоминать мою профессию при разговоре с другими? Если раньше вы говорили, например, “Я слушаю медитации от буддийского монаха, который…”, удачные альтернативы – сказать “от буддийского переводчика”, “от буддийского инструктора по медитации” и даже “от инструктора по эко-осознанности”.
Предпоследнее замечание, еще более комическое: несмотря на мои зеленые рубашки и зеленые шорты, я бы попросил всех не пытаться меня с кем-то свести и не пытаться со мной флиртовать. Ближайшие годы или десятилетия у меня уйдут на попытки сделать несколько отжиманий.
Заключительное замечание, серьезное: я понимаю, что некоторых людей этот шаг может разочаровать, а для других окажется абсолютно непримечательным (“И чего такого”). Понимая возможный эффект, я могу лишь надеяться, что моя будущая работа – сходная по природе с предшествующей, но чуть более зеленая – продолжит приносить какую-то пользу, аналогичную той, которую я сам получил от трудов своих предшественников.
Последние 9 лет были для меня совершенно необычайным периодом; 1 год из них (в общей сложности) я провел в затворе, а оставшиеся 8 лет – стараясь учиться и заниматься полезной работой. Эти годы включали моменты фрустрации и моменты огромной радости, равно как и великое множество важных уроков. Этот образовательный процесс продолжится и сейчас – в более зеленой одежде и с чуть большим количеством волос.
С неизменной благодарностью за связь с вами всеми,
Лобсанг
Чтобы подготовить нас к этому визиту, Джефри провел вводный курс по тибетскому языку. Мы встречались на лужайке Тибетского Дома, где Ринпоче и несколько аспирантов должны были проживать, и осваивали алфавит, правила произношения, тибетскую письменность и основы грамматики. С помощью лиловых страниц, которые были написаны Джефри от руки и затем размножены на мимеографе, мы начали читать посвященную прасангаке главу “Драгоценной сокровищницы систем философских положений” (Друбтаб Ринчен Тренгва) Гонджо Джигме Вангпо. Для меня это было наилучшее возможное начало. Джефри предрек, что это знаменитое своей лаконичностью объяснение станет для нас картой – “местом, где можно разместить” любые изучаемые нами впоследствии философские системы. Меня это по-настоящему взволновало. Я понятия не имела, что нечто подобное существует в Тибете, в буддизме или вообще где-либо еще.
