Шэрон Зальцберг
1 марта 2000, Lion’s Roar
Шэрон Зальцберг исследует жизнь и практику буддийского учителя медитации, которую с любовью называли «Дипа Ма»
«Дипа Ма не проявляла ничего притворного, ничего поддельного. Она была довольно простой и прямой, и никогда не возникало чувства того, что она прикрывается личиной «великого духовного существа». Её любящая доброта изливалась из самих этих простоты и милосердия».
В путешествии буддийских учений из Азии на Запад есть вид понимания, который в нашей культуре развить непросто: понимание значимости уверенности в себе.
Традиционные азиатские учения делают упор на «правильных усилиях» – одном из элементов Благородного Пути, который Будда выразил в последних словах, сказанных своим ученикам: «Упорствуйте с прилежанием». Это послание, которое должно придавать сил и даровать нам личную свободу, так уж получилось, неверно понимают на Западе. Усилия кажутся бременем или даже чем-то ужасающим. Мы можем с негодованием относиться к самой идее о том, что путь требует усилий, или отвергать её. В основе многих из этих реакций, как я считаю, кроется чувство беспомощности. Мы, возможно, незаметно думаем: «Мне это не по силам. Мне не хватит способностей «упорствовать с прилежанием» или произвести изменение в своих действиях». Дхарма работала двадцать пять сотен лет, но мы полагаем: «Именно я опровергну всю методологию, которая столько веков сохранялась!».
В силу того, что мы склонны таким образом мыслить, нам важно понять, что же значит «быть уверенными в себе». Для меня человеком, который служил примером силы преображения самопринижения в уверенность в себе – возможно, в большей степени, чем кто-либо, у кого я училась – была мой учитель Дипа Ма. Её учения по Правильным Усилиям сочетались с её способностью подобно зеркалу демонстрировать каждому из её учеников мощное чувство его или её способностей.
Дипа Ма родилась в Бенгалии; как это было принято в Индии её времен, семья договорилась о замужестве для нее, когда ей было двенадцать лет. В четырнадцать лет она покинула свой дом, чтобы присоединиться к своему мужу, который работал в гражданской службе в Бирме. Она ощущала одиночество и тоску по дому, но её муж был нежен, и они действительно полюбили друг друга и стали довольно близки. Тем не менее, когда с течением времени оказалось, что она неспособна выносить ребенка, их счастье подверглось испытанию. Семья мужа Дипа Ма даже потребовала, чтобы он оставил её и женился на другой, но он отказался. Год за годом её неспособность родить ребенка продолжала служить для неё источником огромного стыда и горя. Наконец, через двадцать лет родился ребенок – дочь, которая умерла в возрасте трех месяцев.
Через несколько лет родилась – и выжила – еще одна дочь, Дипа. Это событие было настолько значимым, что Дипа Ма получила то имя, под которым мы её знаем: «Дипа Ма» – «мать Дипы». На следующий год Дипа Ма снова забеременела, но родила сына, умершего при рождении. Пока она оплакивала смерть этого ребенка, здоровье Дипа Ма стало существенно ухудшаться. Стоило ей начать преодолевать своей огромное горе и примиряться со всеми пережитыми потерями, как выяснилось, что она страдает от серьезного сердечного заболевания. Её врачи опасались, что она в любой момент может умереть.
Борясь с собственной хрупкостью и возможностью надвигающейся смерти, Дипа Ма вынуждена была пережить еще одно испытание. Её муж, у которого было хорошее здоровье, однажды вернулся с работы в плохом самочувствии. Позже в тот же день он скончался. Дипа Ма была опустошена. Она не могла спать – и в то же время не могла встать с кровати, потому что обезумела от горя. Тем не менее, ей нужно было растить Дипу, которой было пять лет.
Как-то раз врач сказал ей: «Знаете, вы действительно умрете от разбитого сердца, если не предпримете что-то по поводу состояния своего ума». Поскольку она была в Бирме – буддийской стране – он предложил ей научиться медитировать. Дипа Ма очень тщательно обдумала его совет. Она рассказывала, что спросила себя: «Что я смогу с собой забрать, когда умру?» – и подумала о «сокровищах» своей жизни: «Я взглянула на свое приданое, свои шелковые сари и золотые украшения, и поняла, что забрать их с собой не могу. Я взглянула на свою дочь и поняла, что не могу забрать её. Так что же я могла бы взять?». Ответ Дипа Ма был таков: «Лучше уж я пойду в центр медитации. Может быть, там я могу отыскать что-то, что смогу взять с собой в момент смерти».
Очевидным образом, в жизни все в той или иной степени страдают – но крайне загадочно то, почему некоторые люди поднимаются над своими страданиями с еще большей верой и решимостью понимать, любить, заботиться, идти глубже, а некоторые нет. Будда сказал, что «близкая причина» – условие, которое наиболее быстро порождает веру – это страдание. Дипа Ма претерпела невероятные страдания, утраты и боль, и преобразила их в мотивацию для того, чтобы отыскать более глубокую истину. Как-то получилось, что несмотря на всё пережитое, ей, судя по всему, была присуща вера в собственную способность пробудиться, извлечь что-то из всей своей боли и своих страданий. Страдания не победили её, а придали ей сил.
Дипа Ма отправилась в монастырь – настолько слабая от свои физических и эмоциональных страданий, что ей действительно пришлось ползти по ступеням храма, чтобы добраться до зала для медитации. Её мотивация была настолько сильна, что ничто не могло ей помешать. Я часто думаю о мощи её мотивации для практики. Мне кажется крайне вдохновляющим представлять, как она – крошечная, изможденная, утомленная, горюющая женщина – ползет вверх по храмовым ступеням, чтобы научиться медитировать, отыскать что-то, что не умрет. Сила нашей мотивации – это базис нашей практики. Когда мы питаем свою мотивацию на то, чтобы быть свободными, то одновременно питаем и уверенность в том, что наши усилия действительно могут привести к свободе.
Когда Дипа Ма только начала медитировать, «Правильные Усилия» просто означали, что нужно не сдаваться. Как она рассказывает, «Когда я начала заниматься медитацией, то все время плакала, потому что хотела совершенно правильно следовать наставлениям – но не могла, потому что только засыпала. Даже стоя и при ходьбе я все время засыпала. Мне просто нужно было поспать; так что я всё плакала и плакала, потому что пять лет я пыталась спать и не могла – а теперь, когда я пыталась заниматься медитацией, только спать и получалось. Я очень усердно старалась не спать, но все равно не удавалось».
Когда она отправилась к своему учителю, чтобы сообщить о своих затруднениях, он сказал: «То, что ты засыпаешь – очень хороший знак, потому что пять лет ты так сильно страдала, что спать не могла. Теперь же ты отсыпаешься; это замечательно. Спи осознанно. Просто выполняй медитацию так, как сказано в наставлениях». Со своим мощным прилежанием Дипа Ма продолжала, и, как она рассказывает, «однажды мой сон внезапно исчез, и я смогла сидеть».
Продвижение или прогресс в практике не столько зависят от навыка (ходя определенные навыки в этом задействованы), сколько отражают нашу мотивацию, глубину нашей преданности и заботы. Таким образом, если вы замечаете, что все время засыпаете, это во вовсе не обязательно признак неудачи. Само происходящее не так важно, как готовность открываться, смотреть, упорствовать, продолжать. К сожалению, наши чрезвычайно осуждающие умы замечают, что такого рода продвижение сложно измерить. Гораздо проще оглянуться на период медитации и сказать: «Ого, возникло это великолепное видение»; однако подлинный показатель продвижения – это когда мы оглядываемся и говорим: «Я продолжал(а), хотя и было сложно».
Когда Дипа Ма начала переживать плоды своей практики, она начала говорить людям: «Приходите в центр медитации. Вы видели, в каком отчаянии я пребывала из-за потери мужа и своих детей и своей болезни. Но теперь вы видите, что я изменилась и довольно счастлива. Никакого волшебства в этом нет. Это достигается просто за счет того, что следуешь наставлениям учителей. Я следовала им и достигла умственного спокойствия. Приходите тоже, и вы также достигнете спокойствия ума».
Когда Дипа Ма пробралась сквозь эти невообразимые страдания и дошла до некого уровня покоя, у неё остался дар необычайной способности любить, заботиться и сострадать. Само по себе её присутствие было благословением. Ученики приходили к ним, а она обнимала их и гладила; так она делала со всеми. Я ни разу не видела, чтобы она общалась с людьми, как-то их исключая или создавая чувство разделения. Думаю, причиной тому были её собственный опыт боли и её понимание того, что мы все уязвимы перед страданиями. Даже если нынешние обстоятельства нашей жизни благополучны, нас всех объединяет эта уязвимость. Наше удовольствие пребывает в очень хрупком равновесии на некой точке опоры, и следующий вдох может принести нечто совершенно иное – нечто нежелательное. Её собственная способность чувствовать эту хрупкость проявилась как невероятные любовь и забота.
Дипа Ма не проявляла ничего притворного, ничего поддельного. Она была довольно простой и прямой, и никогда не возникало чувства того, что она прикрывается личиной «великого духовного существа». Её любящая доброта изливалась из самих этих простоты и милосердия. То, как бы накормить вас обедом, могло интересовать её в той же степени, что и ваш рассказ о вашей практике медитации. Выражение любящей доброты могло относиться к обычному событию, но она в такой степени присутствовала с каждым, что событие становилось необычайным.
Она сама вырастила свою дочь в огромной бедности, постоянно занимаясь своей практикой медитации. Когда Дипа вышла замуж и родила сына, Дипа Ма стала бабушкой; тогда у нее было много дел и обязанностей. Когда кто-то спросил, считает ли она свои мирские заботы препятствием, она ответила: «Они не являются препятствием, потому что чем бы я ни занималась, медитация со мной. Она никогда меня не покидает. Даже при ходьбе я медитирую. Когда я ем или думаю о своей дочери, это не препятствует медитации».
Когда Дипа Ма посещала Общество Медитации Прозрения в городе Барр (штат Массачуссет, США) в конце 1970-х и начале 1980-х, я наблюдала за тем, как она играла во своим маленьким внуком. Оба они смеялись от удовольствия; затем она вставала и давала кому-нибудь наставления по медитации; затем вручную занималась стиркой и развешивала одежду снаружи на веревке; затем занималась медитацией при ходьбе; затем возвращалась в дом и какое-то время сидела. Её внук мог бегать по комнате, а дочь могла готовить и смотреть телевизор, а она медитировала в окружении всей это активности. Кто-нибудь приходил и садился перед ней; она открывала глаза и благословляла пришедших, гладила и обнимала их, а затем возвращалась к медитации. Все это довольно гладко сменяло друг друга.
На более позднем этапе жизни кто-то спросил её, что происходит в её уме – каковы преобладающие у неё умственные состояния. Она сказала: «Их только три: сосредоточение, любящая доброта и покой». Её систематичный отклик на жизненные события напоминал мне о Будде, который покоился в тех же самых качествах, в какой бы ситуации ни находился – в отличие от многих из нас, реагирующих одним способом на одни обстоятельства и другим на иные. Мы можем быть полны любящей доброты, когда находимся в полном одиночестве, но испытывать мощные страх и затруднения, находясь рядом с людьми; или можем чувствовать связь и счастье, когда находимся с людьми, но тяжесть наедине. Наши жизни могут быть расщеплены без этой интегрирующей силы. Дипа Ма казалась просто собой – все время и во всех обстоятельствах. Я всегда буду помнить Дипа Ма за эти три качества простоты, любви и честности.
Силу её необычайной мотивации можно было ощутить сквозь её тепло и любящую доброту. Было очевидно, что практика медитации возвратила ей жизнь. Она ни в коей мере не относилась к практике как к чему-то обыденному и была очень требовательным учителем. Она была полна уверенности относительно способности каждого освободиться, и настаивала, чтобы мы в полней мере приложи усилия к тому, чтобы реализовать и осуществить эту способность посредством Правильных Усилий. У неё были мощные вера и уверенность относительного каждого из учеников и относительно буддийских техник пробуждения.
Однажды в Калькутте её спросили об учении, которое записано не в самих писаниях, основанных на словах Будды, но в последующих комментариях, где сказано, что только мужчина может быть полностью просветленным буддой. Если ты женщина, тебе для достижения состояния полной буддовости придется в будущей жизни родиться мужчиной. Услышав это, Дипа Ма вытянулась во весь свой рост – 120 сантиметров – и сказала: «Я могу осуществить все, на что способен мужчина». В традиционном контексте это было радикальное утверждение; оно символизировало её убежденность в том, что способность усердия и мотивации приносить плоды ничем не ограничена.
Таков был дар, который она преподносила тем, кто к ней приходил. Она знала – и дала понять каждому из нас – что мы можем быть свободны. Практика предназначена не только для кого-то, кто жил давным-давно и далеко-далеко; не только для Будды, сидящего под деревом, или для людей, которым была доступна роскошь оставления своих обязанностей. Мы сами на это способны. Мы можем быть свободны – а наши усилия, направленные на свободу (на которую мы полностью способны) – это ценное мерило нашего успеха.
В 1974 году я отправилась в Калькутту, чтобы попрощаться с Дипа Ма, покидая Индию; тогда я думала, что это будет лишь краткая поездка домой перед возвращением. Я была убеждена, что всю оставшуюся жизнь проведу в Индии. «Я только ненадолго вернусь, чтобы поправить здоровье», сказала я ей: «обновить визу и добыть немного денег, и сразу вернусь». Она взглянула на меня и сказала: «Поехав в Америку, ты начнешь преподавать медитацию с Джозефом [Голдстейном]». Я сказала: «Нет, не начну» — а она сказала: «Да, начнешь». Я сказала: «Нет, не начну. Я сразу вернусь» – а она сказала: «Да, начнешь». «Нет, не начну», настаивала я.
Изумительные достижения, которые я видела в собственных учителях убедили меня, что мне придется быть ученицей всю мою жизнь. Я сообщила это Дипа Ма и продолжила: «Я на такое не способна. Я не могу преподавать медитацию». Она взглянула на меня и сказала: «Ты можешь делать все, что захочешь. Помешать тебе могут только твои мысли о том, что ты на что-то неспособна». Разумеется, она была права.
Итак, она отправила меня в Америку с этим благословением, и это придало мне уйму сил. Я знала, что это ободрение касалось не только меня; оно касалось присущей каждому способности к благу, к целостности, к пониманию, к любви. Мы гораздо способнее, чем можем вообразить. Наличие уверенности в себе не следует путать с заносчивостью, которая сосредоточена на личном «я»; вместо неё мы можем обладать уверенностью относительно сокрытого во всех нас потенциала к врожденной человеческой благости.
Мы все уязвимы к боли, и, подобно Дипа Ма, способны использовать болезненные обстоятельства, чтобы яснее понимать, чтобы установить более глубокую связь. Невероятная настойчивость в таком человеке, как она, может и в нас пробудить настойчивость в том, чтобы отыскать истину, жить лучше, перестать в поисках счастья полагаться на поверхностное, не зависеть от того, что рушится, меняется и умирает. Подобная глубокая страсть к свободе, к дхарме, может вызвать страсть и в нас, а её готовность практиковать в любых обстоятельствах может вдохновить нас на то же самое. С этим вдохновением те периоды, когда мы ощущаем неуверенность и страх, могут стать вратами к неизвестному – вратами, что столь же замечательны, сколь и ужасны.
Мы действительно на это способны. Мы можем быть совершенными воплощениями согласованности бытия, которую явила Дипа Ма. Мы можем знать, кто мы, и быть теми, кто мы есть, во всех своих меняющихся обстоятельствах. Мы можем преобразовать страдание в сострадание. Мы можем гораздо больше сделать с этой драгоценной жизнью – со врожденной способностью своих умов к пробуждению и любви. Правильные усилия проявляются, когда мы уверены, что способны быть свободны.
Эта статья была первоначально опубликована в журнале Shambhala Sun в марте 2000.
Источник: Awakening Confidence in our Capacity for Loving Kindness | Lion’s Roar
Перевод с английского – Лобсанг Тенпа, 2015.