Некролог Джефри Хопкинса (1940 – 1 июля 2024), опубликованный профессором Энн Кляйн (ламой Ригдзин Дролмой).
Летом 1970 года Джефри познакомил меня с чудесами тибетского буддизма и лаконичным изложением грамматики тибетского языка. Моя жизнь была бы совершенно иной, если бы я не встретила его в Университете Висконсина, где я в тот момент была первокурсницей на программе по буддологии, а он – аспирантом четвертого года и одним из немногих выходцев с Запада, уже бегло говоривших по тибетски и активно читавших философские тексты, под властью очарования которых я находилась с тех пор, как Джефри начал проводить беседы о пустотности и зависимом возникновении на залитой солнцем лужайке Тибетского Дома в пригороде Мэдисона.
На фотографии: Гьюме Кхенсур Нгаванг Лекден, 1970-71, в Тибетском Доме. Кхенсур, которому тогда был 71 год, облачен в церемониальные одежды — в этот день он провел церемонию дарования прибежища
Тибетский Дом был основан Джефри и Ричардом Робинсоном, руководителем программы по буддологии. Он был создан в том числе и потому, что бывший настоятель престижного тантрического колледжа нижней Лхасы (Гьюме), Кхенсур Нгаванг Лекден, принял приглашение приехать в США и стать преподавателем программы по буддологии в следующем году. На тот момент ему было 70 лет, и его статус как настоятеля означал, что он находился на самой верхушке традиционной гелугпинской иерархии в Тибете – всего на несколько уровней ниже самого Далай-ламы. Шестьдесят лет своей жизни Кхенсур Ринпоче провел в традиционном Тибете, который он покинул незадолго до Его Святейшества. Затем Кхенсур жил во Франции – пока геше Вангьял (в монастыре которого во Фривуд Эйкрс в Нью-Джерси Джефри проучился 7 лет прежде чем переехать в Висконсин) не пригласил его в США. После этого Кхенсур приехал в Мэдисон. Осенью 1970 он должен был провести семинар по мадхьямаке, переводчиком на котором должен был быть Джефри. Я с нетерпением ожидала начала.
Чтобы подготовить нас к этому визиту, Джефри провел вводный курс по тибетскому языку. Мы встречались на лужайке Тибетского Дома, где Ринпоче и несколько аспирантов должны были проживать, и осваивали алфавит, правила произношения, тибетскую письменность и основы грамматики. С помощью лиловых страниц, которые были написаны Джефри от руки и затем размножены на мимеографе, мы начали читать посвященную прасангаке главу “Драгоценной сокровищницы систем философских положений” (Друбтаб Ринчен Тренгва) Гонджо Джигме Вангпо. Для меня это было наилучшее возможное начало. Джефри предрек, что это знаменитое своей лаконичностью объяснение станет для нас картой – “местом, где можно разместить” любые изучаемые нами впоследствии философские системы. Меня это по-настоящему взволновало. Я понятия не имела, что нечто подобное существует в Тибете, в буддизме или вообще где-либо еще.
Особенно пленительным оказался богатый язык для описания различных состояний опыта – целый новый мир. Все описывалось чрезвычайно точно: состояние покоя, состояние прозрения, различные стадии медитативного внимания, разница между прямым восприятием и познанием чего-то с помощью размышлений. Невероятно обширный спектр познания: от учебы и размышления до состояний созерцания с различными тонкостями. На тот момент – в самом конце 60-х – оперативным и общим эпистемологическим описанием для всего этого было слово “Вау!” Этот детализированный и четкий язык открыл для меня новый внутренний мир, полный богатства и точности – мир, в котором о многом нужно было поразмыслить на когнитивном уровне, многое нужно было осмыслить на уровне соматическом и ко многому нужно было приблизиться просто с чувством изумления.
Свою комнату в Тибетском Доме я делила с двумя канарейками. Как-то раз одна из птиц по необъяснимым причинам в процессе полета рухнула в центр комнаты. Джефри услышал мой шокированный возглас и зашел узнать, что случилось. Он подошел к птице, которая абсолютно неподвижно лежала на ковре, и наклонился над ней – после чего я увидела, что птица летает так же хорошо, как обычно. Как это понимать? Джефри вышел из комнаты, больше ничего не сказав. Несколько десятилетий спустя, когда я напомнила ему о своем изумлении, он признался, что произнес для моей любимой птички несколько мантр.
Преподавая в Университете Вирджинии, он пригласил множество наиболее уважаемых тибетских мастеров того поколения, некоторые из которых стали для меня близкими личными учителями – особенно ньингмапинский ученый и мастер дзогчен Кхецун Сангпо Ринпоче и Лолинг Кхенсур Йеше Тубтен. Многочисленные истории Джефри о геше Вангьяле (1901-1983) в 1971 году вдохновили меня установить с этим учителем связь; я продолжала навещать его вплоть до его смерти.
Джефри также помогал мне в процессе моей учебы в Дхарамсале – сам он в тот период наслаждался возможностью получать учения напрямую у Его Святейшества Далай-ламы. Мне выпала возможность читать его ранние книги по мере того, как он над ними работал; компьютеры тогда еще не появились, и потому текст его эпохальной первой работы, “Медитация на пустотности”, на печатной машинке набрала я.
Никто из жителей Запада на тот момент не совершал столь глубокого погружения в сокровища тибетской литературы, которые до того момента были неизвестны. Вскоре после этого Джефри получил работу в Университете Вирджинии, где он основал программу по тибетологии, которая на сегодняшний день превосходит аналогичные программы в Северной Америке. Он стал моим (как аспирантки) научным руководителем и читал вместе со мной не только тексты, которые я переводила для своей диссертации, но и другие связанные с ней работы. В те ранние годы – до появления архива BDRC и без какой-либо цифровой помощи – я бы никогда не смогла сама найти подобные тексты и даже не знала бы, что их нужно искать.
За годы своего крайне продуктивного постоянного профессорства в Университете Вирджинии (1974-2005) он не только вел знаменитые своей информативностью занятия, но и по 1-2 года еженедельно в индивидуальном порядке читал коренные тексты с каждым из своих 18 аспирантов, защитивших в итоге диссертацию. Это академическая щедрость, равной которой я за все свои годы в академической среде не видела. Вплоть до недавнего времени он активно направлял международную группу из очередного поколения молодых исследователей.
Джефри опубликовал 48 трудов, которые в общей сложности переведены на 22 языка. Он оставил нам обширный цифровой архив переведенных текстов и устных учений, дарованных некоторыми из ведущих тибетских мастеров недавних поколений.
Я не представляю, какой бы без Джефри была моя жизнь. Всё стало возможным именно благодаря ему. Никто в моем окружении не мечтал вырасти и научиться читать и изучать тибетский. Его первопроходческое видение – несомненно проистекающее из семян, посеянных в прошлых жизнях – сделало очень многое возможным для очень многих.
Спасибо тебе, Джефри; где бы ты ни был, пусть у тебя всё будет хорошо.
1963, слева направо: Джефри Хопкинс, геше Вангьял, Роберт Турман, Кристофер Джордж