English
Выдержка из раздела «Преодоление препятствий» книги «Дальше осознанности на простом языке» (Beyond Mindfulness in Plain English) Бханте Гунаратаны
Read More
9 способов преодолеть сонливость в медитации
Рубрика: Лекции и статьи
Мудрость энергии: привнесение эмоций на путь
Из блога издательства Wisdom Publications
В: Когда люди слышат о таких вещах, как непривязанность и осознанность, то могут подумать, что им при становлении буддистами необходимо отказаться от своей эмоциональной жизни.
Дзогчен Понлоп Ринпоче: Утрата наших эмоций или мыслей – не то, по поводу чего нам следует беспокоиться. Когда мы медитируем, они все равно сохраняются; они не уходят. Мы не смогли бы их лишиться, даже если бы захотели! При вступлении на буддийский путь задача не в том, чтобы избавиться от эмоций или мыслей. Важно памятовать о возникающих эмоциях – хорошие они или дурные (или как бы мы ни решали их определить). Когда мы продвигаемся по пути медитации, ключевым моментом становится развитие неподвижности, в которой мы находим свободу от беспокоящих компонентов эмоций.
Шэрон Зальцберг: Тайский мастер медитации Аджан Ча говорит: «По мере медитации ваш ум становится все тише и тише, подобно неподвижному лесному пруду. Множество замечательных и редких животных придут попить из пруда, но вы будете неподвижны. Таково счастье Будды». Мне очень нравится образ чудесных и редких зверей. Неподвижность – не в том, чтобы прижимать или подавлять какое-либо переживание; всё всё равно проявляется, но всё меняется за счет того, как всех этих чудесных и редких животных приветствуют. Намерение и мотивация – вот что жизненно важно. Почему мы действуем так, как действуем, и как мы относимся к своим эмоциям? Поглощают ли они нас? Одолевают ли нас? Побуждаемы ли мы на действия, о которых позже сожалеем? Пытаемся ли мы скрывать эмоции или принижать себя за свои эмоции? Можем ли мы отыскать место посередине – где эмоции нас не одолевают (что часто приводит к негативным действиям и последствиям) и где мы не подавляем свои эмоциональные состояния и не избегаем их? Это пространство посередине – осознанность – это простор для открытий, изучения и обогащения.
В: Входит ли сюда весь спектр эмоций – от ярости до страсти?
Шэрон Зальцберг: Посредством практики осознанности мы изменяем условия, влияющие на то, что может проявиться; но не реалистично было бы говорить, что мы устанавливаем контроль над тем, что проявится в наших переживаниях. Контроль в буквальном понимании даже не был бы желателен, поскольку в пространстве ярости или страсти мы все равно можем сохранять свободу, и, возможно, использовать энергию внутри этих эмоций для чего-то более позитивного в своей жизни.
Джон Таррант, Роси [1]: Свобода – это просто свобода; либо она есть, либо её нет. Неважно, что вы чувствуете. В контексте долгосрочной практики большинство людей замечают, что у них становится меньше случаев мощного отторжения и тому подобного; у них меньше того, что можно было бы назвать беспокоящими эмоциями. Однако также верно и то, что при обсуждении так называемых беспокоящих эмоций можно спросить, что беспокоит и почему оно беспокоит. Беспокойство определяется относительно рамок, которые иллюзорны. Ваши беспокоящие эмоции обладают природой будды – так же, как и милые и спокойные – и на самом деле могут с гораздо большей долей вероятности, чем милые и спокойные, привести к более глубокому уровню пробуждения.
В: Говоря об эволюции, биологи говорят об эмоциях как о чем-то необходимом и адаптивном, а многие психологи считают эмоции центральным элементом того, кем мы являемся. Однако в буддизме эмоции, судя по всему, рассматриваются как проблема.
Джон Таррант, Роси: Действительно, когда люди говорят об эмоции в буддийском контексте, они обычно говорят о чем-то, что создает проблему. Однако что, в любом случае, с эмоциями проблемного? Эмоция – это нечто, что возникает в силу наличия у нас тела, воплощения, и в этом царстве всё немного несовершенно. Мы ничего не можем сделать в точности таким, как хочется, и эмоция это демонстрирует. Наличие эмоции отличается от наличия эмоциональной проблемы, обычно возникающей в силу борьбы с эмоцией, а не её исследования или наличия по отношению к ней любопытства.
Джудит Симмер-Браун: В буддизме есть невероятные научные познания, посвященные распознаванию переживания эмоций. Это довольно сильно отличается от практики психологии, которая обычно в очень значительной степени была ориентирована на межличностный уровень или уровень управления. Тем не менее, некоторые психологи начинают понимать, что мы можем работать с непосредственным переживанием своего состояния ума. Это очень плодотворный способ осознать, что называемое нами эмоцией, по сути, является энергетическим переживанием, которое не обязательно должно быть болезненным.
Шэрон Зальцберг: Эмоция – это элемент взаимоотношений; то, как наше осознавание соотносится с любой вещью, что проявляется изнутри или снаружи. Эмоция, являясь проявлением взаимоотношений, может быть довольно искаженной, основанной на неведении, так что мы ошибочно понимаем то, с чем на самом деле столкнулись. С другой стороны, она может основываться на чем-то более истинном, мудром и ясном, и отсюда происходит невероятное разнообразие эмоций, которые мы переживаем.
[1] Роси – уважительный титул учителей традиции дзен, в основном используемый в странах Запада (в меньшей степени в самой Японии).
Выдержка из книги «Буддисты двадцать первого века ведут диалог» (Twenty-First Century Buddhists in Conversation) издательства Wisdom Publications (под редакцией Мельвина Маклеода).
Источник: The Wisdom of Energy: Bringing Emotions to the Path | Wisdom Publications
Досточтимая Робина Куртин – Интервью радиостанции ABC Radio National
ABC Radio National: Робина Куртин зашла на этой неделе в нашу студию в Сиднее, и я попросил ее рассказать о философии, которую она проповедует в тюрьмах.
Существует подход, учащий нас преобразовывать проблемы в «путь». Все мы на основании личного опыта знаем, что когда все идет хорошо, мы не занимаемся самоанализом ― просто живем, без каких-либо драматичных переживаний. Однако когда возникают проблемы, когда мы теряем работу, когда муж умирает, когда нас бросают или мы теряем свои сбережения, мы можем ― если у нас достаточно мужества ― использовать это как отрезвляющий импульс. Именно этот процесс я наблюдаю у людей, с которыми знакома, скажем, в США ― на основании личного общения или тысяч писем, которые Проект получил за много лет. Фразу «Это позволило мне пробудиться» эти заключенные повторяют как некую мантру. Думаю, для такого пробуждения нужно большое мужество ― особенно в США, где тюрьмы ― это переполненные, полные насилия ужасающие заведения; чтобы в них развиваться, нужно иметь очень сильный ум и сильную волю. Именно с такими людьми мы работаем, и именно такое преобразование проблем в путь они пытаются осуществить.
У буддизма интересное отношение к вопросам нравственности, в особенности когда речь идет о концепции зла; если я не слишком упрощаю, в буддизме действия человека называются не безнравственным или злым, а «неискусным». В какой мере вы учите заключенных воспринимать их преступления именно так ― как «неискусные» поступки?
Можно это сформулировать и так, но, как вы знаете, в буддизме есть разные традиции, и об одном и том же они говорят по-разному. Традиция тибетского буддизма использует слово «нравственность»; нравственность ― нечто основополагающее. Можно сказать, что именно в этом суть представлений о карме. Как вы знаете, в буддизме именно карма является творящим принципом ― все, что мы делаем, говорим или думаем, оставляет отпечатки или семена в нашем сознании, которое порождает наше «я» ― день за днем, и, разумеется, жизнь за жизнью, как сказал бы Будда. Позитивные состояния ума порождают наше счастье, побуждают нас с добротой относиться к другим существам. Сопряженные со страданием состояния ума ― а их мы все знаем: гнев, зависть, депрессия, ведущие к убийствам, лжи, воровству и так далее, ― порождают «страдающее я». Эти неблагие состояния в будущем ведут к страданиям. В буддизме желание поддерживать нравственность основано не на обычных религиозных воззрениях, не на том, что нам кто-то «велит» поступать так, а не иначе. Это ключевой момент.
Что же касается нашей работы с заключенными ― что же, в некотором смысле они такие же люди, как вы и я, но некоторые из них совершили какие-то действия, которые кажутся менее благими, чем наши с вами действия; следует учесть, что многие попали в тюрьму в результате неудачного стечения обстоятельств, по ложному обвинению и так далее, в то время как многие находящиеся на свободе также совершали какие-то преступления. Поэтому работа с теми, кто пытается применять буддийские методы ― и в особенности с заключенными ― сосредоточена на том, чтобы помочь им увидеть, что у них есть невероятный потенциал. Этот потенциал позволяет им не отождествлять себя с теми дурными делами, которые они совершили ― хотя они к этому склонны. Именно этому способствует тюремное заключение, которое усиливает в людях негативное отношение к самим себе, что очень печально. Низкая самооценка, ненависть себе, которые мы видим у заключенных, невероятны, поэтому наша задача ― помочь людям увидеть собственный потенциал, помочь им понять, что они могут взять в свои руки ответственность за то, чтобы не клеймить себя совершенными убийствами или кражами. Да, вы, возможно, совершили подобные преступления, но примите ответственность ― поймите, что эти преступления не определяют, кто вы есть, и поэтому вы можете измениться. В этом вся суть.
Коль скоро речь зашла о принятии ответственности… Если говорить о совершивших серьезные преступления людях, происходящих из бедной среды, подвергавшихся издевательствам и насилию, как это часто бывает, порой с самого рождения, то некоторые утверждают, что ответственность за совершенные такими людьми преступления лежит на обществе, а не на них самих, ведь у этих людей никогда не было ни малейшего шанса пережить что-нибудь кроме гнева, омрачений или склонности к насилию.
Когда вы говорите об ответственности, ответственности общества, то подразумеваете, что в том, что эти преступники стали именно такими, повинны другие люди?
Другие люди и обстоятельства.
Да. Понимаю. Не думаю, что здесь есть противоречие. С точки зрения буддизма все взаимозависимо, поэтому чтобы понять себя, я должна осознать, как меня воспитывали, как вели себя окружавшие меня католические монахини, как со мной обращались другие люди и так далее. Однако с точки зрения буддизма влияние этих факторов ограничено. Смотреть прежде всего нужно на склонности нашего уме, и здесь, разумеется, мы неизбежно столкнемся с верой западной, материалистической, цивилизации в то, что такими нас сделало общество, окружение или наши родители ― с точки зрения Запада родители буквально «создают» нас. Буддизм, однако же, считает, что наш ум ― именно наш; он существовал прежде, пришел откуда-то, принеся с собой отпечатки, склонности, которые принадлежат именно нам. Поэтому с точки зрения буддизма есть все основания для того, чтобы принимать на себя ответственность за собственные действия. На ваш вопрос буддизм ответил бы: «да». Разумеется, внешние условия играют большую роль, но это не единственный фактор. Главное ― наша склонность думать о себе, и если мы прибегнем к медитации и самоанализу, то научимся видеть в себе склонности ко лжи, воровству и тому подобным действиям, а затем отыщем в себе мужество признать, что эти склонности не определяют нашу самость, что от них можно избавиться.
― Говоря о том, что наш ум существовал до того, как мы оказались в конкретных социальных условиях, вы подразумеваете прошлые жизни?
Да, именно так, это некий базовый уровень. Если вы изучите мировоззрение буддизма, то увидите, что Будда явно дает понять, что не говорит о неком Творце. Понимаете, если я материалистка, то буду считать творцами своих маму и папу, а если я верующая, творцом для меня будет Бог. Но в буддизме, если говорить просто, я сама себе творец ― в том смысле, что мое сознание, которое, в соответствии с буддийским учением, нематериально, существовало за миг до того, как произошло зачатие, и за миг до того мига, и так далее. Существует некий континуум моментов осознавания, а также закон кармы, закон причин и следствий, в соответствии с которым все, что я совершаю, говорю и думаю, оставляет отпечатки, если вас устроит такая формулировка. В потоке ума ― отпечатки, которые созреют в форме склонностей, с которыми я появлюсь на свет. Склонности Гитлера, склонности Матери Терезы… Будда бы однозначно сказал, что созданы они не родителями, иначе бедную австрийскую домохозяйку, послужившую причиной всего, что натворил Гитлер, оставалось бы только пожалеть!
Я читал одно интервью, в котором вы говорите, что часть послания, которое вы пытаетесь донести до заключенных состоит в том, что их физическое заключение ― ничто по сравнению с тюрьмой привязанности, эго и гордыни, в которой большую часть своей жизни проводят обычные люди. Не могли бы вы остановиться на этом поподробнее? Если бы я был заключенным и услышал такое от человека, который находится на свободе и может покинуть тюрьму в любой момент, то подобные утверждения показались бы мне наглостью.
Нет, это правда, все так и есть. Я на самом деле цитировала одного тибетского ламу, одного из своих учителей. Я попросила его подписать поздравительную открытку на двадцать первый день рождения одного из молодых мексиканцев, бывших гангстеров, с которым мы когда-то работали. Он сидел в тюрьме с 12 лет, что в наше время часто встречается среди американских подростков. Представьте: 23 часа в сутки он сидит в своей крошечной камере, у него почти ничего нет, нет свободы, нет света, нет солнца ― крайне мучительные условия. А Ринпоче написал на открытке: «Твоя тюрьма ― ничто по сравнению с внутренней тюрьмой обычных людей». Это довольно смелое заявление, но, думаю, очень интересно, что люди, с которыми мы общаемся в тюрьмах ― это люди, которые активно работают над собой, они способны самостоятельно осознать истинность этого утверждения, они сами приходят к такому выводу. Как мне кажется, это позволяет нам осознать более глубокий, более тонкий уровень страданий; обычно мы говорим о страданиях на грубом уровне ― о тюремном заключении, нахождении в зоне военных действий, бедности. Богатые люди могут страдать от депрессии, а мы смотрим на них скептически и думаем: «Да кто они такие, чтобы говорить о страдании?». Но я имею в виду умственное страдание, о котором говорит буддизм. Это более глубокий уровень страданий, страдания на уровне ума. Посмотрите, какие невероятные мучения испытывают обычные люди, живущие в якобы богатой Австралии, в богатых Соединенных Штатах. Люди свободны от грубых видов страдания, но испытывают острые умственные мучения. Посмотрите, сколько дурного мы совершаем под влиянием этих страданий ― под влиянием депрессии, гнева, ярости, привязанности мы убиваем людей и совершаем самые чудовищные преступления. Поэтому, если хорошенько подумать, утверждение Ринпоче соответствует действительности, хотя в неподходящем контексте и может показаться крайне наглым.
Думаю, в том, что узников в тюрьме лишают всего мирского имущества, есть нечто почти христианское; это как бы приближает их к просветлению или Богу, вам так не кажется?
Не обязательно. Все зависит от того, что мы предпринимаем в конкретных обстоятельствах, не так ли? В конечном итоге все зависит от наших собственных действий. Я вижу, что люди, с которыми мы в последние годы работали в тюрьмах, пережили ужасающие страдания, они лишены друзей, денег, бедны или принадлежат к рабочему классу и так далее. В большинстве случаев именно такие истории они нам рассказывают. Марта Стюарт (женщина-миллионер из США, в 2004 году попавшая на 5 месяцев в тюрьму по обвинению во введении следствия в заблуждение ― прим. переводчика) нам не пишет. Поверьте, основном мы работаем с молодым гангстерами, чернокожими, латиноамериканцами ― людьми, которые, как большинство считает, не интересуются духовностью. Да, есть множество бедных людей, которые ничуть не ближе к Богу, не ближе к духовной практике, потому что не знают, как ею заниматься, а бывают невероятно богатые люди, наделенные духовностью и состраданием. Но в целом одно можно утверждать однозначно: пресловутый «отрезвляющий импульс» действует. Те из наших подопечных, кто действительно практикует, считают именно так, искренне благодарны, что временно свободны от многих видов ответственности и стараются с пользой провести это время; и, разумеется, многие приговорены к пожизненному заключению, так что мечтать о скором освобождении им не приходится.
Сколько из них действительно практикуют? Считаете ли вы свое начинание успешным?
Я, если честно, не веду статистики, не подсчитываю, какой процент людей продолжает практиковать и тому подобное, ведь все непрерывно меняется. Могу только сказать, что мы получаем множество писем, которые по-настоящему нас вдохновляют, убеждают нас в том, что усилия не напрасны, что люди нуждаются в нашей помощи. Даже тот небольшой объем человеческого общения, который дают наши письма, необычаен. На самом деле, в прошлом году в одном американском издании мы прочли, что по некоторым данным, заключенные, которые на протяжении года до освобождения поддерживают связь хотя бы с одним человеком за пределами тюрьмы, в шесть раз реже вновь нарушают закон. Я считаю, что это главное, что мы можем предложить: человеческое общение. Некоторые из заключенных ― продвинутые практикующие, некоторым просто хочется прочесть одну-две книги, но главное, что у всех них есть кто-то, кто постоянно их поддерживает и говорит: «Ты молодец; да, ты отлично справляешься; да, это нормально; да, у тебя есть потенциал; да, ты можешь измениться». Это нечто необычайное.
4 мая 2005
ABC Radio National
Перевод с английского – досточтимый Лобсанг Тенпа
Совершенство медитации
Джецунма Тензин Палмо
Пятая парамита — это совершенство медитации, или, на санскрите, «дхьяна-парамита». Разумеется, для многих людей в этом мире слово «буддист» почти синонимично с идеей о медитации. С другой стороны, очень немногие буддисты-миряне в Азии на самом деле медитируют; для них быть буддистом — значит ходить в храм и совершать подношения и возносить молитвы, в особенности о долгой жизни, добром здравии и благополучии собственной семьи. Медитация обычно считается очень сложной и предназначенной лишь для профессионалов.
Тем не менее, буддийский путь на деле является обучением тому, как искусно обращаться с нашим умом. Все, что мы знаем извне, приходит к нам через посредством чувств, а затем распознается и анализируется нашим сознанием. С этим мы подробнее разберемся, когда будем говорить об аспекте мудрости — шестой парамите. Смысл, однако, в том, что мы не можем ничего узнать — будь то нечто якобы получаемое извне или изнутри — если не сознательны. Таким образом, мы живем в мире мыслей; мы постоянно думаем. Наш мыслительный процесс продолжается бесконечно. Даже во сне, в своих снах, мы постоянно думаем, думаем, думаем — как если бы были погружены в океан мыслей, что вздымаются и опадают на волнах сансары. В силу этого ясно, что раз уж мы беспомощно тонем, нам нужна лодка. Мне кажется необычайным то, насколько мало внимания на Западе уделяется искусной работе с нашей внутренней умственной вселенной — ведь даже наш отклик на внешние обстоятельства зависит от нашего ума .
Хоть мы и путешествуем по миру, снова и снова, или можем улететь на луну, куда бы мы ни отправились, ум мы возьмем с собой. Нам никогда не сбежать от собственного ума, и потому разумно иметь ум, который был бы хорошим спутником. Уверена, большинство из вас знают, что буддийская медитация охватывает два уровня:
— Первый — это шаматха, или безмятежное пребывание. Это медитация, предназначенная для того, чтобы сделать ум более устойчивым, более спокойным и однонаправленным.
— Второй уровень — это випашьяна, что означает «прозрение»; видение вещей такими, какими они подлинно являются.
Итак, первая часть, — медитация шаматхи, подразумевающая, что мы позволяем своим умам достичь безмолвия и спокойствия — очень важна, потому что пока наши умы бурлят и носятся, мы ничего не способны увидеть ясно. В системе махамудры кагьюпинской традиции первый уровень называется «цечик«, что означает «однонаправленность», а випашьяна, вслед за тем, называется «тёдрел«, что означает «за пределами усложнений» и потому иногда переводится как «простота».
Итак, вначале нам необходимо успокоить ум. Можно представлять его подобным беспокойному озеру, полному волн и бурлящему от всяческой грязи; очень сложно разглядеть что-то под поверхностью. Когда возникает сильное волнение, сперва вся поверхность сильными изломами покрывается, а затем взбивается вся грязь, — так что при взгляде на поверхность такого растревоженного озера мы видим лишь биение поверхностных волн. Этому-то и подобен наш ум. Если наш ум кипит от множества мыслей, чувств и эмоций, то при попытках на него взглянуть оказывается сложно заглянуть за поверхностное волнение.
Когда волны успокаиваются, поверхность озера становится подобна зеркалу, довольно точно отражающему внешний ландшафт. В то же время, грязь оседает на дно озера, а потому вода становится прозрачнее, и мы можем увидеть озеро насквозь. Мы можем увидеть водоросли, можем увидеть плавающих рыб; всё вплоть до больших глубин становится гораздо яснее. Подобным образом, когда успокаивается ум, когда утихают мысли, нам удается гораздо яснее увидеть то, что на самом деле вокруг нас происходит, не искажая все нашими обыденными суждениями, предрассудками и эмоциями. В то же время, если мы взглянем в ум, то сможем обрести доступ к гораздо более глубоким уровням нашего сознания. Один Лама мне сказал: «Когда мы достигаем хорошей медитации шаматхи, когда ум наш устойчив и однонаправлен, вся оставшаяся Дхарма оказывается у нас на ладони». Звучит логично, потому что когда ум наш становится гораздо более ясным и сосредоточенным, нам удается глубоко погрузиться в любую рассматриваемую тему. Когда мы взволнованы и растревожены, наши отвлеченные умы остаются лишь на поверхности явлений, а спектр нашего внимания очень ограничен.
Далее, первое в нашей формальной практике — попытаться правильно сесть. Самое важное положение — выпрямить спину, но при этом держать ее раслабленно, а не напряженно. Разумеется, по традиции принято сидеть со скрещенными ногами, но не беспокойтесь, если вам приходится сидеть на стуле. Держите стопы на полу и просто удостоверьтесь, что сидите прямо и не падаете. Просветления достигает не наше тело, а наш ум.
Как-то раз я была в Калифорнии и выступала в разных дзен-центрах. В центрах дзен сидят очень правильно и много внимания уделяют тому, как сидеть. Что ж, так получилось, что в трех из этих центрах дзен-мастера, роси, себя травмировали. Одна из них поскользнулась и сломала бедро; один подвернул лодыжку, а третий еще как-то себе навредил. Всем трем этим дзен-мастерам пришлось сидеть на стульях. В их жизни это было нечто совершенно новое, потому что в остальном они очень серьезно относились к тому, чтобы правильно сидеть на подушках — и вдруг внезапно оказались на стульях и выяснили, что разницы никакой нет!
Итак, суть в том, чтобы те из вас, у кого стареют конечности и кому сидеть всегда неудобно, сели на стул. Грядущий Будда Майтрея сидит на стуле, сидит, опустив ноги; так что, судя по всему, следующий будда будет принадлежать к обществу, в котором люди больше не будут сидеть со скрещенными ногами, и все равно станет буддой — так что я бы не беспокоилась.
Итак, важный момент — выпрямить спину, сидеть устойчиво, чуть наклонить голову — вы можете ощутить легкое натяжение в задней части шеи. Мы сидим подобно статуе будды. Сложенные руки касаются больших пальцев или легко покоятся на коленях. В тибетской традиции и традиции дзен глаза остаются слегка открытыми и просто направлены вдоль линии носа; если это, однако, затруднительно, глаза вы можете мягко прикрыть. Язык подвернут за верхние зубы или к нёбу. Сместите вес тела — центр гравитации — вниз к животу, а не наверх, к плечам, и расслабьтесь.
Затем направьте фокус внимания на одну точку. На самом деле неважно, на чем вы сосредотачиваетесь; важно, чтобы это было что-то, на чем ум может утихнуть. Тем не менее, наиболее распространенным объектом медитации во всех буддийских традициях является направление внимания на дыхание. Дыхание — это очень удачный объект, потому что мы всегда дышим. Если мы осознаем дыхание по мере того, как оно входит и выходит, то пребываем в настоящем, потому что не можем дышать в прошлом или будущем. Дышать мы можем только сейчас. Кроме того, дыхание очень глубоко связано с умом. Когда мы возбуждены, когда нам страшно, когда мы спокойны или сердиты, дыхание отражает характер наших мыслей; поэтому когда мы направляем свое внимание на вдохи и выдохи, дыхание естественным образом, само по себе, начинает становится все спокойнее и глубже. Ум также начинает становиться спокойнее; они поддерживают друг друга. Итак, мы вдыхаем, а затем выдыхаем. Мы вдыхаем, мы выдыхаем и это знаем. Вот и всё. Обычно мы вдыхаем и выдыхаем, вдыхаем и выдыхаем, но не осознаем дыхание; теперь же мы просто делаем то же самое и это осознаем. Всё очень просто. Вы просто сидите в расслабленном состоянии. Сохраняйте чрезвычайную просторность ума, и то же время будьте очень сосредоточены.
Меж тем, разумеется, ум как обычно продолжает болтать на заднем плане. Это нормально. Никаких проблем. Мы, однако, не уделяем внимания мыслям; мы игнорируем мысли. Проблема не в мыслях; проблема в том, что мы отождествляем себя со своими мыслями, а они нас уносят.
Далее, чтобы помочь себе сосредоточиться на дыхании иногда полезно считать. Итак, поначалу мы можем считать до пяти. Мы вдыхаем, затем выдыхаем и думаем: «Один»; вдыхаем, выдыхаем и думаем: «Два» — пока не дойдем до пяти. Затем мы начинаем сначала. Большинство людей поначалу выясняют, что доходят только до двух или трех, и их уносят мысли. Когда мы начинаем осознавать тот факт, что утратили сознательность, то просто вновь начинаем с единицы. Мы продолжаем продвигаться, работаем над этим, не расстраиваемся, не сердимся на себя, не ощущаем разочарования, а просто продолжаем снова и снова упражняться — как обучающийся пианист, играющий гаммы — пока процесс не станет естественным, а ум не утихнет. Когда снова и снова считать до пяти станет очень просто, а внимание будет покоиться на подсчете и на дыхании, мы можем повысить число до десяти. По традиции тибетцы утверждают, что когда мы будем способны без усилий не отвлекаясь сосредотачиваться на двадцати одном цикле дыхания, то окажемся готовы к следующему этапу.
Итак, первая стадия — развить способность отстраняться от фоновых мыслей и направлять передний план ума на внимательность к дыханию. Прежде чем мы продолжим, однако, мне следует упомянуть, что эту практику очень хорошо применять по ходу дня, потому что мы можем мгновенно направить свое внимание на дыхание, а никто и не узнает, что мы в этот момент на самом деле занимаемся практикой. Когда мы ведем машину; когда мы сидим на работу, ожидая изменений в компьютере; когда мы идем по улице — в любой момент мы можем возвратить внимание к настоящему, осознавая то, как дыхание входит и выходит.
Очевидным образом, нам нет нужды внезапно садиться в ваджрной позе посреди офиса! Мы можем просто сидеть так, как сидели, но осознаем — особенно если замечаем, что раздражаемся или испытываем стресс: тогда мы вдыхаем и выдыхаем. Это очень искусный способ расслабиться и вернуться к настоящему мгновению.
Итак, ум успокоился, а внимание стало в большей степени сфокусированным. Теперь мы берем прожектор этого внимания, которое было сосредоточено на дыхании, и направляем его вовнутрь, чтобы отслеживать и наблюдать поток мыслей. Первая часть наблюдения за умом — в том, что мы просто смотрим. Мы сидим, а внимание наше теперь направлено на поток мыслей и чувств, по мере того как они движутся по уму. Смысл в том, что обычно эти мысли и чувства нас уносят, как если бы мы были прямо посреди реки и нас уносило. Теперь же мы отстраняемся от этого думающего ума. Одна из интересных особенностей ума в том, что мы можем отстраниться от процесса своего мышления и наблюдать за ним. Поэтому, как я и говорила, эта стадия — все еще относящаяся к шаматхе или безмятежному пребыванию — состоит в том, чтобы просто без суждений наблюдать за течением наших мыслей.
Для того, чтобы это делать, нам нужно сохранять бодрость и в то же время быть очень расслабленными. Когда мы наблюдаем за умом, нам нужно просто быть устойчивыми; сохранять бодрость, но не вмешиваться, и позволять мыслям возникать и исчезать в их собственном ритме, не пытаясь их сдержать или ограничить, а просто наблюдая. По мере того, как наша способность наблюдать становится яснее и в большей степени сосредоточенной, но все равно расслабленной, поток мыслей точно так же естественным образом начинает утихать и замедляться. Не нужно ничего делать — только расслабиться и наблюдать.
Из бюллетеня «Gatsal Teachings», ноябрь 2012, выпуск 28.
Что такое медитация?
Досточтимая Робина Куртин
Тибетское слово, которым обозначается медитация — «гом», что переводится как «знакомить» или «приучать». В этом смысле медитация — это психологический процесс ознакомления — приучения себя к тому, что позитивно и что реально. Прямо сейчас, по словам Будды, наши умы постоянно приучены к неблагому, ко всевозможной чуши, выдуманной эго, привязанностью, гневом, завистью, гордыней и всем остальным — что причиняет нам страдания, вынуждает нас воспринимать жизнь омраченным, искаженным, исполненным страха образом, а также вредить другим.
То, что нам сложно перейти от неблагого к позитивному, показывает, с чем наши умы знакомы в настоящий момент.
Человек, использующий методы Будды, по сути, пытается развить свой благой потенциал и ослабить неблагое. Будда утверждает, что этот потенциал нам присущ внутренне; что любовь, мудрость, доброта, щедрость и так далее относятся к нашей сути и, на самом деле, нас и определяют; и что неблагое — хотя оно и присутствует в наших умах и жизнях — нас не определяет, не является внутренне-присущим, и потому может быть устранено.
В свете этого нам нужно упражняться в двух видах медитации, двух способах использования нашего ума в медитации. Сфера экспертных познаний Будды — это ум.
Первый из этих двух видов называется медитацией стабилизации, или сосредоточения; второй называется медитацией прозрения. Это практический, осуществимый процесс.
Медитация стабилизации — это метод сосредоточения ума. Краткосрочные преимущества даже умеренного успеха огромны — мы достигаем спокойствия, расслабления, ясности, контроля, ослабляем неврозы. Однако суть – в долгосрочной цели: развитии чрезвычайно очищенного и сосредоточенного уровня осознавания, доведения его до уровня ясности, мудрости и радости, которые мы, в соответствии с господствующими материалистическими представлениями об уме, даже не можем вообразить как возможные. Это проверенный и испробованный метод, который существует тысячи лет и который осуществим каждым.
Хотя преимущества однонаправленного сосредоточения огромны, с него все только начинается. Далее мы можем начать труды по развитию прозрения.
Прозрения во что? По словам Будды, поскольку наш ум полон ошибочных представлений о реальности — о том, что явления постоянны, в то время как они непостоянны; о том, что события происходят с нами без причин с нашей стороны, в то время как они происходят в соответствии с нашими совершенными в прошлом действиями; о том, что у нашего собственного «я» и всех остальных явлений есть неотъемлемая природа, в то время как ее нет; и так далее — в силу этого, нам нужно развивать прозрение в то, каким все на самом деле является. Поскольку эти помрачения, эти ошибочные представления столь глубоки, столь интуитивны, нам нужно развить чрезвычайно проработанное сосредоточение, и, таким образом, чрезвычайно отлаженный уровень умственной способности сквозь эти помрачения прорываться.
По сути, это когнитивный процесс. Мы берем любую тему, в которую хотели бы развить прозрение — карму, пустотность, непостоянство, что угодно — и анализируем ее, деконструируем ее, спорим с омраченными представлениями эго; попросту говоря, мы над этой темой размышляем. Однако поскольку ум наш в большей степени очищен, в большей степени сосредоточен, он способен на большее. Анализ вызовет прозрение, которое мы затем будем удерживать своим сосредоточением.
Таким образом, мы постепенно приучаем себя — развиваем прозрение относительно того, какими вещи на самом деле являются, устраняя свои страдания, и, на основе развития сострадания, принося пользу другим.
Те же самые инструменты — сосредоточение и анализ — используются и в медитации визуализации; вместо того, чтобы думать, однако, мы визуализируем Будду и затем сосредотачиваемся на этом внутреннем образе как на методе развития в нас самих совершенных качеств, которые Будда воплощает — нашего собственного внутренне-присущего потенциала.
Фотография: кадр из документального фильма «В погоне за Буддой»: досточтимая Робина Куртин рассказывает заключенным, которым был вынесен смертный приговор, о буддийском подходе к психологии и изменению ума.