Встреча Джецунмы Тензин Палмо с израильтянами
(отредактированная расшифровка синхронного перевода)
Фото – Оливье Адам
Когда мы сталкиваемся с болью, трудностями и страданием, у нас есть выбор. Один вариант – обратиться вовнутрь самих себя и использовать то, что мы переживаем, чтобы начать ещё больше себя жалеть: порождать настрой, при котором мы отгораживаемся от страданий других людей, сосредотачиваясь на своём собственном горе, своей собственной боли – отождествляя себя с ними. Очень важно понимать, что чувство “я”, наше эго, на самом деле очень радуется своим мучениям, ведь когда мы думаем о своём собственном страдании или о страдании наших близких, то полностью сосредоточены лишь на них. Всё завязано на “я-я-я” и “моё-моё-моё”, и эго испытывает огромную радость – ведь м, по сути, именно об эго и думаем. Случиться такое может очень легко – особенно если люди находятся в ситуации, где подвергаются некому виду насилия или страдают по разным причинам: из-за плохого здоровья; из-за утраты; может быть, из-за каких-то глубоко травмирующих переживаний в прошлом. Люди закрываются в том, что с ними происходит, и думают лишь о собственных страданиях; отождествляют себя с этими страданиями. Этот подход, возможно, не особо искусен.
Другой вариант – использовать свою боль и свои страдания в качестве способа раскрыть сердце, переживать эмпатию, сопереживать страданию и боли других. Если мы сами никогда не страдали, нам сложно понять, каково страдать – ведь у нас-то всё нормально.
В буддизме, на самом деле, описываются 26 уровней небесных царств, райских царств, каждое последующее из которых оказывается еще тоньше – и все они очень приятны: там вы обитаете в теле из света, не стареете, не болеете. Cчитается, что в этих царствах можно находиться столько, насколько хватит благой кармы, в силу которой ты там переродился; но когда она иссякает, ты оттуда падаешь. Независимо от того, верим мы в рай или нет, с духовной точки зрения такие царства считаются тупиком – не тем, к чему следует устремляться; и причина здесь в том, что там слишком уж приятно; а поскольку там так много удовольствий, нет никакого вызова, который побуждал бы нас внутренне развиваться, взращивать некий путь.
С другой стороны, в буддийской космологии описываются низшие царства, где присутствуют мощнейшие страдания, возникающие как следствие неблагих действий; и эти царства, опять же, рассматриваются как лишенные с духовной точки зрения пользы – потому что в них ты настолько погружён в собственные страдания, что, опять же, не можешь раскрыть сердце и ощутить сострадание по отношению к другим.
Человеческое царство, которое является для нас с вами общим, считается наилучшим местом для духовного развития, ведь у нас есть некое равновесие между удовольствием и болью – присутствует и то, и другое. Поскольку удовольствие – дело приятное, мы особо не будем уделять ему внимания, и вместо того поговорим о том, как искусно разбираться с трудностями и болезненными обстоятельствами. Здесь упор делается на том, чтобы использовать трудности и болезненные переживания – не для того, чтобы восхвалять боль и страдания (и не для того, чтобы славить себя из-за того, что мы боль и страдания переживаем), а для того, чтобы раскрыть сердце для эмпатии, понимания, сострадания по отношению к боли и страданиям других – ведь это очень важные качества, которые нам необходимо развить, чтобы стать подлинно человечными.
В буддизме природа наших умов на окончательном уровне считается сочетанием мудрости, которая подлинно видит вещи такими, какими они являются, и сострадания. Сердце должно раскрыться, чтобы пережить акт сопереживания всем живым существам.
Недавно в наш монастырь хлынули потоком молодые девушки – неожиданно у нас оказалось 25 молодых девушек из удалённых гималайских деревень; некоторые из них, как вы скорее всего видели на фотографиях, очень юны. Мы довольно сильно удивились. Через несколько недель пребывания девушек в монастыре кто-то им сказал: «Разве не замечательно? Теперь, когда вы здесь, вы можете молиться о своей матери, о своей семье» – а маленькая девочка ответила: «Мы молимся обо всех живых существах!». Я была очень рада услышать, что она столь многое поняла.
Сострадание относится ко всем живым существам, а не только ко мне, моей семье, моим друзьям, моему племени, моей расе – ко всем живым существам. Подо “всеми живыми существами” подразумевают не только другие люди, но и животные; существа, которые обитают в океанах и реках; существа, населяющие небо; насекомые. Сегодня мы получили электронное письмо о том, что во Франции был принят законопроект, подтверждающий, что животные – это чувствующие существа. У скольких из принявших это решение политиков есть собаки? Прежде [законодательно] полагалось, что животные – лишь часть вашего имущества; они не обладают чувствами, не переживают; но каждый, у кого есть животное, знает, что животные чувствуют, знает, что им присуща огромная любовь. Таким образом, вопрос сострадания – это нечто очень важное и насущное для всех нас, поскольку сострадание (которое подразумевает страдание вместе с другими) – это чрезвычайно важная часть нашей как людей сущностной природы.
Думаю, особенно это актуально в Израиле. Израиль – замечательная страна для духовного развития, потому что прямо перед вами стоит некий вызов, встают некие проблемы; и посему можно по-настоящему посмотреть на свой ум и увидеть, в какой степени мы простраиваем территориальные границы внутри себя: “Да, я буду ощущать любовь и сострадание по отношению к этой группе, но не буду чувствовать любви и сострадания по отношению к группе той”. Такого рода сострадание не является состраданием необусловленным. Это сострадание очень условное; это очень условная любовь: я люблю людей, которые принадлежат мне, потому что они – продолжение меня, но до других людей мне дела нет Израиль – очень, очень хорошее место для того, чтобы действительно посмотреть на свой ум и увидеть, насколько узким или обширным на самом деле является наше сердце. Каждый из нас должен по-настоящему присмотреться к своим предрассудкам и понять, признать, что все существа обладают так называемой природой будды.
Природа будды подразумевает, что наша сущностная природа совершенно чиста и совершенна. Мы, по сути, отождествляем себя не с тем, что нужно. В частности, если я спрошу: «Кто вы?», вы назовёте мне своё имя; может быть, расскажете мне о том, какова ваша профессия. На внутреннем уровне мы отождествляем себя со своим именем, со своей семьёй, своим полом, со своей расой, своей национальностью, своими воспоминаниями о детстве и о том, как мы взрослели; со своими воззрениями, своими убеждениями, своими идеями, приязнью, неприязнью – всё это мы собираем и называем собой.
Однако с буддийской точки зрения, всё это, на самом деле, вещи, которыми мы не являемся – как бы роль, которую мы играем, а не актёр, который эту роль исполняет. Буддизм, разумеется, утверждает, что за этой ролью также нет никакого актера, но это мы сейчас оставим в стороне. Суть здесь в том, что в настоящий момент мы отождествляем себя с ролью. Роль очень сложна, и если вы хороший актёр, то исполняете её настолько хорошо, насколько можете – но в конечном итоге вы как актёр не верите в то, что вы именно этой ролью и являетесь. В этом и состоит отличие: вы как актер можете отбросить роль; вы признаёте, что играете, насколько получается, и знаете, что на самом деле исполняемой ролью не являетесь. Очень важно осознавать: все, кого мы встречаем, лишь играют роль, исполняют роль – это не их подлинная природа. Неважно, к какой расе мы принадлежим, к какому полу относимся, какова наша национальность, – все мы лишь исполняем роли и проецируем этот фильм, в котором исполняем главную роль.
Как же во всё это вписывается сострадание? Сострадание – распознавание того, что все живые существа желают быть счастливы и избегать боли – в точности так же, как и я. Очень немногие существа действительно выбирают страдания; однако то, что очень немногие существа выбирают страдания, не означает, что существа не страдают; просто эти страдания не являются чем-то, что они выбрали. Все существа в своём сердце желают счастья, желают покоя, желают чувствовать себя в безопасности. Разве не так?
Откровенно говоря, мы не способны решить проблемы всего мира; не можем решить все проблемы той страны, в которой живём, но можем, насколько позволяют нам наши способности, вести свою жизнь так, чтобы это приносило счастье максимально возможному числу людей, и избегать причинения им страданий.
И потому мы начинаем, по сути, с самих себя – ведь если мы не обладаем внутренним покоем, если мы ведем боевые действия с собой, то будем воевать и с другими. У большинство людей, которые агрессивны, грубы, людей, с которыми сложно общаться, также присутствует некий внутренний конфликт. Если у нас есть конфликт внутри, мы также порождаем конфликт и снаружи; и посему первый шаг состоит в том, чтобы попытаться привнести некий покой в нашу внутреннюю зону боевых действий.
Первый шаг в буддийской практике состоит в том, чтобы научиться успокаивать, фокусировать ум – и в то же самое время порождать благотворные, добрые мысли: прежде всего по отношению к самим себе, а затем и направленные вовне, к другим. Таким образом, очень важно в первую очередь смотреть не столько на внешние проблемы, сколько на проблемы внутренние, потому что наши внутренние проблемы – это именно то, что порождает проблемы вовне.
Большинство проблем в мире проистекает из того, что мир находится под контролем людей, которые сами бесконтрольны. Они не обладают контролем над собственными умами, собственными эмоциями, и это проецируется – во все аспекты политики. Тот, кто обладает умиротворённым, добрым сердцем, даже думать не станет о том, чтобы вредить другим – зачем? Так что очень важно в собственных странах – в особенности в вашей собственной стране – начать задумываться о том, насколько ограниченным или широко распахнутым является ваш собственный ум (с точки зрения его способности охватить всех существ, признав, что под маской национальности, расы, религии, убеждений мы все люди).
Мы все – люди, которые желают счастья и не желают страданий, и по природе своей неотъемлемо обладаем так называемой природой будды. Не важно, высокое или низкое у нас положение – сущность ума у всех нас совершенно чиста. Неверно утверждение о том, что мы грешники. Если бы мы увидели хотя бы проблеск того, каков наш подлинный ум, то выяснили бы, на самом деле, что это нечто чрезвычайно обширное, открытое, просторное – а не вот этот крошечный мозг, в котором мы мечемся как крыса в клетке.
Ум – это вещь чрезвычайно интересная. Даже современная нейрофизиология утверждает, что мы очень многое знаем о мозге, но ум пока не отыскали. Ум – нечто чрезвычайно обширное, и его сравнивают с небесами, с небом, потому что он не имеет центра. Нельзя ухватиться за ум и сказать: «Это мой ум». Это нечто очень обширное, раскрытое, просторное; у него нет границ. Подобно пространству, он повсюду. Думая о пространстве, можно думать о небе, можно думать об этом зале. Если я вас спрошу: «Что в этом зале находится?», вы скажете: «Что ж, столы, стулья, люди, сцена» – но на самом деле здесь есть пространство; если бы не было пространства, мы бы не могли существовать. Не было бы ни стульев, ни столов, ни людей. Все эти столы, стулья и люди также являются пространством, и потому пространство всепронизывающе. В силу этого его и сравнивают с природой ума, которая пронизывают собой всё. Природа ума – не тот крошечный мозг, что зажат в нашей голове; мы говорим не о нём, а о гораздо более глубоком уровне осознавания, который сравнивают с небом, потому что его невозможно ухватить и подумать: «Это и есть я». В то же время эта природа не похожа на небо, потому что она сознательна. Небо не является сознательным, но самая сущность нашего ума – это осознавание, и это нечто для нас всех общее. Вот в чём суть.
Наше индивидуальное эго выдумывает наше личное чувство «я» в противоположность «другим»; но когда мы выходим за рамки своего эго, это чувство «я» и «других» уже неактуально, его попросту нет. Мы распознаём свою взаимосвязь со всеми существами. Такова подлинная реальность, и именно поэтому мы как люди нуждаемся в том, чтобы вернуться к своем подлинной природе – ведь пока всем заправляет эго, будет царить хаос – что мы в мире и наблюдаем. Миром управляют эго-маньяки – и вы видите, как много вреда это приносит. По сути, мир в безумии – это мы видим.
На самом деле это одна из вещей, которая меня иногда заставляет усомниться в перерождении. Ведь, казалось бы, если мы снова и снова возвращаемся, то должны были уже чему-то научиться. Как же так получается, что каждый раз мы снова оказываемся такими тупицами – правда же? Когда же мы хоть чему-то научимся? Для начала нам нужно понять, что насилие порождает лишь насилие. Это видит каждый. Будда говорил, что ненависть никогда не пресечь ненавистью, и сказал: “Ненависть пресекает лишь не-ненавистью. Таков вечный закон”. Это совершенно очевидно. Если я ударю вас, вы меня ударите в ответ; потом я вас ударю пожёстче, а вы ударите пожёстче меня – все знают, чем это закончится.
Все знают, что насилие ничего не решает. Насилие основывается на страхе. Так что нам нужно сделать? Разобраться со страхом. Почему мы полны страха? Как нам с этим разобраться – так, чтобы не просто продолжать действовать в таком же безумном ключе? Если мы все следуем принципу «око за око, зуб за зуб», то в конечном итоге все останемся без глаз и зубов. Все понимают: такой подход не работает и не работал никогда. За тысячи лет нашего пребывания на этой планете эта политика ни разу не сработала и не работает сих пор. Вы это знаете, возможно, лучше, чем кто-либо на этой планете. Так что же делать?
Все задаются вопросом: «Что же делать? Каково решение?» Я не знаю, что делать. Если бы я могла выдать вам формулу того, как разобраться с этой ситуацией, то получила бы Нобелевскую премию мира за решение ближневосточного конфликт; но мне кажется, что на самом деле наша внешняя ситуация является отражением нашего внутреннего состояния ум, ведь наше мышление определяет наши слова и поступки. Мы не говорим и не действуем без намерения. И потому нам необходимо присмотреться к своим намерениям.
Наши намерения, совершаемый нами на уровне мышления, речи и действий выбор проистекают из неблагих корней – корней агрессии, гнева, ненависти или жадности, привязанности, цепляния; они проистекают из основополагающих заблуждений, неведения, попыток себя продвигать, зависти, ревности, заносчивости – чрезвычайно неблагих корней, которые тревожат ум; корней, из-за которых ум лишён покоя – в силу чего в этом мире возникает так много проблем.
В то же время, наши мысли, действия и слова могут опираться на корни искусные – проистекать из доброты, щедрости, пожелания блага другим, сорадования счастью других и так далее. Эти чувства доброты, эмпатии, щедрости, даяния, способности делиться позволяют сердцу пережить счастье. С психологической точки зрения это глубоко логично. При этом ответственность за собственный ум несем именно мы сами. Только мы можем развивать свой ум – никто не может это сделать за нас. Нам могут подсказывать, предоставлять техники, ободрять, но в конечном итоге, то, как мы живём на уровне своего ума, зависит от нас. Разве не так? У существования группы людей с добрыми и сострадательными, спокойными умами, есть внешние последствия; но в дополнение к этому каждый из нас обитает в собственном уме, повсюду таскает свой ум – и даже когда мы спим, мы не можем оставить свой ум позади. Так в каком же уме мы живём?
У вас есть страна, и вы стараетесь её украсить, сделать приятным местом для проживания; выращиваете деревья, соблюдаете чистоту. У вас есть дома, квартиры, комнаты, в которых вы соблюдаете чистоту, которые вы красиво украсили, попытавшись сделать из них приятную среду. У нас есть тела, которые мы содержим в чистоте, правильно питаясь, упражняясь, пытаясь сделать себя привлекательными, сохранять здоровье и спортивность; но место в котором мы подлинно живём – это наш ум. Сколько же мы прилагаем времени и усилий к тому, чтобы сделать свой ум приятным местом обитания – к тому, чтобы вычистить его, распахнуть окна, впустить свежий воздух, прекрасным образом украсить ум, сделать его подходящим для обитания местом, чтобы мы жили в нём комфортно, чувствовали себя в своём уме как дома, чтобы наш ум был для нас другом? Это очень важно; ведь если мы не обладаем умиротворённым, дружелюбным умом, нам очень сложно быть умиротворёнными и дружелюбными по отношению к своей семье, коллегам, соседям – и на уровне страны, а оттуда и на уровне всего мира. То общество, в котором мы живём, отражает умы людей, которые в этом обществе обитают; так что каждый из нас отвечает за то общество, в котором мы живём.
Кто придумал правила? Кто выбрал политиков, которые выдумывали правила? Кто следует правилам, которые выдумали? Ответственность несет каждый из нас. Мы не можем просто возлагать вину на других людей. Каждый из нас должен нести ответственность за развитие самого себя, за развитие своего ума, за раскрытие своего сердца.
Часто люди чувствуют беспомощность, отсутствие надежды и думают: «Что я могу сделать? Я один/одна»; но никто из нас не опечатан в неком пузыре – каждый из нас непрерывно взаимодействует с другими существами. Даже если говорить об этом уровне, сколько времени мы каждый день посвящаем тому, чтобы попытаться принести счастье другим?
Добры ли мы по отношению к своим коллегам, семье, людям, с которыми встречаемся? Доброй ли является наша речь? Лучше ли людям от того, что они с нами встретились? Если общество полно людей, которые добры по отношению друг к другу, ко всем остальным, это обществ отличается от того, в котором люди пренебрегают друг другом, говорят друг с другом грубо или презирают друг друга.
Всем вам нужно себя спросить: “Чему нас научила наша история?” – спросить себя искренне и честно. Если вы считаете себя нацией страдальцев, с которой на протяжении всей истории дурно обращались другие, нужно искренне и честно себя спросить: «Чему я благодаря этому могу научиться? Тому, как не нужно обращаться с людьми» – ведь все существа, точно так же как и мы, не желают, чтобы с ними обращались без доброты. Вот тогда в вашей истории будет смысл, тогда вы чему-то научитесь – чему-то гораздо большему, чем смог усвоить весь мир. Тогда окажется, что благодаря этим переживаниям вы выросли, повзрослели. Вы можете использовать собственные страдания,, чтобы развить сострадание и эмпатию по отношению к страданию других – а это огромный урок. Не могу поверить, что вы не можете это выучить. Если вам не нравится, как с вами обращаются другие люди – не обращайтесь с ними так же. Разве не так? Это же предельно очевидно.
Итак, все существа желают быть счастливы; никто не желает страдать. Все существа в этом равны, и это никак не связано с расой и национальностью, никак не относится к полу, никак не связано с образованием. Это связано с нашей общей человечностью и нашей как людей способностью реализовывать свой подлинный потенциал, отождествляя себя не с низшим, а с самым высоким в себе. Тогда мы сможем почувствовать, что эта жизнь обладала ценностью, в конце жизни себя спросив: «Как я ей распорядился, как использовал её для того, чтобы приносить пользу себе и другим?» Окажется, что мы подлинно использовали свою жизнь, дабы максимально возможному числу людей принести пользу просто за счёт того, что они были с нами знакомы. Мы все на это способны – но этого не делаем, и потому нам нужно задаться вопросом, почему.
Мы все знаем, что нехорошо злобно с другими общаться – всем это известно. Его Святейшество Далай-лама иногда говорит: «Моя религия – это доброта». На это способны мы все – и неважно, во что мы верим или не верим. Добры ли мы по отношению ко всем? Смотрим ли мы подлинно в глаза всех остальных существ, видя ли их неотъемлемую благость? Откликаемся ли на неё? Речь здесь не о буддизме, иудаизме, христианстве, исламе или о чём угодно ещё; речь о том, чтобы вернуться к своей основополагающей человечности и проявить уважение к тому, что в нас самих является благим, к тому, что является благим в других, и это взращивать, не поддаваясь самому низкому в своей природе; усваивая то, чему нас научила наша жизнь, наша история, чтобы мы могли эволюционировать, продвигаясь к своему подлинному потенциалу, а не деградируя. Разве не так?
На самом деле я хочу, чтобы все вы – все присутствующие здесь – смогли подружиться с собой, а затем и со всеми остальными в мире, стать друзьями всему миру, а не только тем, с кем у вас в этой жизни, так уж получилось, более тесные взаимоотношения или родственные связи. Таким может быть отношение ко всем существам. Разве не так?
Эта проблемная нация может стать удивительным примером для всех остальных в этом мире – правда. Потенциал для этого есть; но вам нужно над этим работать, а это очень сложно. Тем не менее, даже самые, казалось бы, неразрешимые проблемы можно решить, если есть подходящий настрой – если желаешь их решить. У вас есть удивительная возможность, замечательная возможность стать в этом мире путеводной звездой; но всё зависит от каждого из вас, от того, чтобы каждый из вас сделал свой вклад и не ждал, пока это сделает кто-то другой. Каждый несёт за это ответственность, правда же? Так что пусть эта нация станет подлинно великой, став примером для остальных – примером, за которым другие смогут идти, которому они смогут подражать. Потенциал для этого есть, а вот то, будет ли этот потенциал реализован, зависит от каждого из вас. Нельзя всё это возложить на политиков – политики, как мы знаем, с собой-то разобраться не могут. Но вы – народ, и у вас есть голос; просто этот голос должен быть единым и устремлённым к благому.
У нас осталось не так много времени, так что, может быть, можно ответить на какие-то вопросы, если они есть.
В: Здравствуйте, у меня есть вопрос. В лекции Вы говорили о том, кто же мы, о том, что многие люди не знают, кем мы на самом деле являемся, называя своё имя и тд. Как бы Вы ответили на этот вопрос?
Джецунма: О, это глобальный вопрос. По сути, буддизм утверждает – и не только буддизм, это же утверждают все подлинные духовные традиции – что мы не являемся тем маленьким “я”, с которым себя отождествляем, что мы являемся чем-то гораздо большим: намного большим и в то же время намного меньшим чем то, с чем мы обычно себя отождествляем – а когда мы отыщем это нечто, в сознании произойдет настоящий сдвиг.
Обычно мы отождествляем себя со своим чрезвычайно грубым сознанием, а смысл медитации, по сути, в том, чтобы вернуть нас к гораздо более тонкому уровню сознания, который сокрыт за эго, запределен чувству «я» в противоположность «другому». И, как я сказала, не только буддизм (хотя буддизм в наибольшей степени ясно говорит о не-«я»), но и все духовные традиции признают, что мы отождествляем себя со всевозможными качествами, которые нашим подлинным «я» не являются – и что существует нечто этому запредельное, нечто гораздо более глубокое и обширное.
В буддизме это сравнивается с актом пробуждения. Мы все как бы видим сновидения; как мы знаем, в обычной жизни мы спим, видим сновидения, и можем “проснуться”, на самом деле пробуждения не просыпаясь. Когда же мы, наконец, просыпаемся на самом деле, это по сравнению с состоянием сновидения настоящий сдвиг сознания – хотя состояние сновидения, когда мы в нём пребываем, и кажется нам реальным. Когда мы пробуждаемся после сновидения, то понимаем: «А, это был просто сон». Так вот здесь утверждается, что даже когда мы просыпаемся и говорим: «А, это был просто сон», мы всё равно всё ещё видим сон. Ещё дальше сокрыто подлинно пробуждённое состояние – и когда мы его достигнем, то увидим, что обычно лишь жили в своих проекциях и что нам необходимо вернуться к своему источнику.
В конечном итоге именно этому и посвящена медитация – тому, чтобы содрать, как у луковицы, целые слои нашего самоотождествления, потому что тогда будет достигнута свобода, освобождение от жёсткого цепляния за эго, которое обычно приносит нам так много проблем. Хотя мы и думаем, что оно принесёт нам счастье, в конечном итоге это порождает лишь ещё больше конфликтов и трудностей, ведь люди так много времени посвящают попыткам принести себе счастье, но в большинстве случаев в этом не преуспевают – или преуспевают лишь на краткое время, а затем что-то происходит, и они вновь переживают боль, в то время как подлинная природа нашего существа запредельна этим обыденным идеям о боли и удовольствии. Природа этого уровня – это мудрость и сострадание, ясное видение.
В: Вы упоминали, что вы работаете с женщинами, которые подверглись травме, и внутри них много боли и страданий. Есть ли что-то особенное в работе с очень глубокими шрамами – с женщинами, которые подвергались разного рода сильным, чудовищным мучениям и большим страданиям?
Джецунма: Я лично не работаю с людьми, которые страдали от травм. Некоторые из наших монахинь из числа тибеток провели какое-то время в тибетских тюрьмах, но они особо об этом не говорят, и вдобавок посвятили свою жизнь медитации.
При обсуждении травм всё зависит от того, какова конкретная травма; думаю, первое, что необходимо сделать – распознать травму, признать её и работать над ней. Разумеется, есть люди, которые на этом специализируются. В некоторых случаях медитация не помогает – всё зависит от того, какова была травма. Иногда травма слишком мощна, и если пытаться её слишком рано раскопать, с ней не удаётся справиться (без участия очень искусных учителей, которые могли бы помогать и направлять).
Сложно ответить на этот вопрос, потому что всё зависит от обстоятельств. Безусловно, необходимо сострадание, необходимо невообразимое сострадание по отношению к себе – и чувства прощения и любви, которые не являются эгоистичными. Ирония здесь в том, что пока мы не обретём сострадание и любовь по отношению к самим себе, то не сможем ощутить их по отношению к другим. Нам словно бы нужно простить себя, примериться с самими собой, примерить себя с собой, словно бы исцеляя внутреннюю рану. Медитация сострадания и так называемые даяние и принятие – это медитации, которые также очень полезны и помогают людям примириться с их собственной внутренней болью, внутренней травмой не посредством подавления и не посредством того, что ты радуешься её её наличию или расчёсываешь её как ссадину (которую всё скребёшь и скребёшь, пока она не начинает всё больше и больше обращаться именно в рану). Нет, нам нужно успокоить рану, нанести на неё бальзам, обеспечить свежий воздух, чтобы она могла исцелиться – и этому может очень поспособствовать искусная медитация на сострадании, которая в первую очередь направлена на нас самих.
Если речь идет о травме, вызванной другими, это сострадание нам также нужно распространить и на этого человека – на того, кто причинил эту травму, потому что тогда мы будем испытывать сострадание по отношению к этому человеку или его состоянию ума. Здесь сострадание не подразумевает оправдание: если происходит что-то дурное, мы это не оправдываем, мы не оправдываем это действие, и тем не менее в своём сердце можем отыскать силы для сострадания и прощения, потому что без них не исцелиться.
Это также касается и наций. Если бесконечно скрести ссадины, они не зарастут – на них нужно наложить бальзам и позволить природе самой их исцелить.
В: Прекращаются ли все мысли в состоянии просветления – или это процесс, и мысли продолжают возникать?
Джецунма: Что мы подразумеваем под просветлением? Это также всегда очень многозначный термин. В момент подлинной реализации эта реализация, вероятнее всего, превосходит наше обыденное концептуальное мышление, потому что наш думающий ум очень груб: это лишь волны на поверхности океана, а при этом в океане есть и невообразимые глубины. В момент любой подлинной реализации эта реализация превосходит мысли. Разумеется, после этого концептуальный ум обычно снова включается, начиная анализировать – что иногда полезно, а иногда контрпродуктивно.
Реализованное существо всё ещё думает – в мыслях-то ничего дурного нет. Проблема в том, что мы отождествляем себя со своими мыслями; мы не распознаём, что нам присущи мысли, но мыслями мы не являемся, что мысли – это лишь думающий мозг, а не то, кем мы являемся на самом деле. Тот, кто обладает реализацией, в большей степени пробуждён, чем мы, использует инструмент концептуального мышления. Но их, пробуждённых, концептуальное мышление не обманывает – они знают, что это не более, чем концептуальное мышление, и обладают гораздо более глубоким уровнем осознавания, который далеко выходит за пределы мыслительных моделей. Мысли подобны облакам: есть облака, но также есть и безбрежность неба. Без неба не могло бы быть облаков, но само по себе небо не является облаками.
Перевод на русский – Лобсанг Тенпа, 2015.
