Перевод:
«Хорошую жизнь» столь часто представляют как всё большее приобретение и потребление; подключение ко всевозможным внешним ресурсам и последующее их поглощение и сплевывание отбросов. Таково сейчас общее представление; однако когда у нас 7 миллиардов людей, и многие из них сосредотачиваются на таком идеале хорошей жизни: «Давайте поглощать все больше, больше и больше; давайте всегда стремиться к большему ВВП; давайте производить больше, потреблять больше, приобретать больше!» – сколько, в точности, по нашим ожиданиям планета сможет это выносить, прежде чем окажется попросту истощена?
Я, опять же, считаю, что здесь есть некий нравственный императив, глобальный нравственый императив: нам нужно мыслить глубже.
Есть и иной аспект, который в современном мире остается почти полностью незамеченным, и это сила сознания (её попросту не понимают), происхождение сознания. Если вы материалист, то, по сути, не способны мыслить за рамками гипотезы о том, что ум и сознание каким-то образом порождаются нейронами, из материи, из электричества в химических веществах. Если, однако, остановиться и подумать, никакого смысла в этом нет. Сознание – если его исследовать очень тщательно, а его глубокое исследование уже осуществлялось – созерцателями – является для вселенной чем-то столь же основополагающим, как и пространство, время, материя, энергия.
У меня довольно обширные связи с наукой; я изучал физику, и, как уже упоминал, осуществлял ряд исследований совместно с нейрофизиологами и психологами, а также много исследовал историю и философию науки – и здесь становится очевидно, что сильная сторона современной науки на протяжении последних четырехсот лет (со времен Галилея) состояла в изучении (с невероятной изощренностью и постигающим прозрением) природы объективого, физического, исчисляемого мира. Мы не достигли сравнимого с этим прогресса в понимании природы ума, самого сознания – даже в совсем базовом вопросе об определении того, что такое сознание, в понимании того, что его вызывает, того, есть ли у него различные измерения, что происходит в момент смерти. Эти вопросы остаются полностью безответными; наше понимание природы столь односторонне, столь сильно в объективных вопросах и столь слабо в вопросах субъективных.
Кто же в истории человечества – какие дисциплины, какие люди – обладал в этой сфере огромной мощью, не сопоставимой с современной наукой и не воспроизводимой ей? Великие созерцательные традиции мира, на Востоке и Западе.
Итак, в свете этого понимания и осознавания того, что между наукой и религией в современном мире продолжают существовать раздрай и отсутствие понимания, мне представляется, что перед человечеством стоит ряд важных проблем; проблема того, смогут ли различные религии в современном мире друг друга понять – не просто терпеть друг друга, но действительно друг у друга учиться: на опыте, а не просто изучая доктрины друг друга.
Итак, здесь два аспекта. Один – гораздо более глубокое взаимодействие, сотрудничество, совместное изучение среди созерцателей этого мира из множества традиций Востока и Запада – это одна тема; другая же – взаимодействие, сотрудничество (со взаимным уважением) между учеными, прошедшими тщательную подготовку психологами, нейрофизиологами и другими, с прошедшими в равной степени профессиональную подготовку созерцателями – с тем, чтобы они могли дополнять друг друга, учиться друг у друга, и мы могли бы начать исцелять раны, которые человечество само себе нанесло – раны [во взаимодействии] между наукой и религией и разными религиями.
Это большие вопросы, и они, думаю, обладают огромной значимостью, значимостью неотложной. Думая об этих темах, я придумал сеть того, что называю «созерцательными обсерваториями», разбросанными по всему свету. Я вел глубокие беседы по этой теме с моим главным учителем, Его Святейшеством Далай-ламой; так что то, чем я хочу поделиться, на самом деле исходит из наших бесед. Это не нечто просто мое, и я также не просто получил это от него – это возникло посредством диалога.
Видение здесь состоит в том, чтобы создать сеть созерцательных обсерваторий, главное назначение которых состояло бы в создании условий для долгосрочной созерцательной подготовки и контемплативных исследований – опять же, посвященных природе ума, его потенциалу, его роли в природе.
В точности подобно тому, как у нас есть прошедшие профессиональную подготовку нейрофизиологи, физики, ученые всех дисциплин, которые проходят занимающую всё время многолетнюю подготовку, а затем, вслед за этим, множество лет посвящают занимающим всё время исследованиям (и это, однако, исследования от третьего лица: взгляд вовне, на объективное, физическое, исчислимое) – нужно взращивать, развивать целую дисциплину, которая с одной стороны является очень древней, а с другой очень значительно ослабла в памяти человечества. Эта дисциплина – созерцание, медитация. Сама по себе она действительно может быть очень тщательным, поддающимся воспроизведению, изощренным методом исследования, и в этом многочисленные созерцательные традиции этого мира могут друг у друга учиться; и вместе, совместно, могут учиться у научного сообщества, а научное сообщество – учиться у них.
В отличие от почти всех исследований, которые до сих пор проводились, однако, здесь не должно быть так, чтобы учение приходили просто как профессионалы, просто для изучения мозга и поведения и того, чтобы опрашивать медитирующих как субъектов (как опрашивались бы любые другие субъекты). Вместо того, благодаря этим условиям, созерцательной обсерватории, созерцательной лаборатории, если желаете, созерцатели проходят подготовку, чтобы стать столь же профессиональными, как и приезжающие ученые, ученые, чтобы при приезде ученых одни профессионалы встречались бы с другими. Теперь, однако, как и во многих отраслях науки, мы берем прозрения, извлеченные из совместного исследования – аналогичных которым прежде не велось – и затем ищем практические способны применить их в современном мире.
Мы имеем дело с качествами ума, способностями человеческого ума, такими как внимание; метапознание– наша способность отслеживать собственные мысли, эмоции, желания, явно осознавать эту внутреннюю сцену наших умов; творчество; критическое мышление. Подготовка здесь предназначена для того, чтобы усиливать эти качества – созерцательная подготовка. Тогда мы можем понять: имеют ли ваши навыки внимания, навыки метапознания, ваша память, ваше воображение, способность к творчеству – актуальны ли они хоть сколько-нибудь для образования? Речь идет не просто о навыках познания; подобная созерцательная подготовка также сосредоточена на таких качествах сердца, как эмпатия, любящая доброта, сострадание, равностность. Итак, может ли это быть актуально с точки зрения нашего умственного здоровья? Те же качества эмоциональной гибкости, эмоционального интеллекта – могут ли они быть актуальны для бизнеса, для правительства, для каждого аспекта жизни?
Должно быть также некое ядро, которое как бы удерживает всё это вместе, и для этого существует параллельная идея о создании меньшей сети «умственных центров». Умственный центр – это место поменьше, в котором могут предлагаться более краткосрочные программы, лекции, занятия – на выходных, недельной продолжительности и даже вплоть до интенсивных восьминедельных ретритов с проживанием, куда могли бы приехать ученые. Они могут учиться медитировать сами, а также обмениваться идеями о том, как на практике применять прозрения и методы великих созерцательных традиций этого мира к неотложным нуждам, перед которыми сегодня стоит человечество.
На протяжении последней пары лет я вел довольно интенсивную работу с группой, базирующейся в Великобратнии, чтобы понять, можем ли мы создать не только созерцательную обсерваторию, но и умственный центр – дабы он стал частью первичного ядра прямо здесь, в Великобритании. Мы с радостью отыскали место, которое в этом смысле нам очень хорошо бы подошло. Оно расположено на острове Арран у западного побережья Шотландии, совсем недалеко от Глазго, так что добраться до него очень легко.
Это того рода железо, что раскалено: если мы будем ковать его, пока не остыло, то, думаю, сможем извлечь огромную пользу не только для Шотландии, не только для Великобритании, но и для всего европейского континента, потому что в Европейском Союзе живет почти 500 миллионов европейцев, и все они – каждый, кому это интересно – сможет приезжать сюда и жить шесть месяцев, год и так далее без каких-либо проблем с визой (а это настоящая проблема для людей, которые продолжительными периодами пытаются медитировать в других странах).
Сейчас, когда эта недвижимость продается и не требует особого ремонта, мы могли бы сразу в неё заселиться и начать программы, для которых приезжали бы многочисленные учителя. Люди, по сути, могут развивать интерес к этому месту, и если этот интерес будет устойчивым, посмотреть, как они разными способами могут делать свой вклад. Разумеется, один из очевидных способов касается того, что необходимо собрать капитал, чтобы мы могли сделать покупку и отремонтировать недвижимость так, чтобы она идеально соответствовала нашим нуждам.
Я бы хотел, чтобы интерес возникал среди людей не только одной из созерцательных традиций. Я буддист, и буддизм может очень многое предложить подобной сети умственных центров и созерцательных обсерваторий – но без монополии. Индуисты, суфии, даосы, христиане, последователи каббалы и иудейской традиции – каждая из этих традиций, великих созерцательных традиций многое может предложить. Я был бы по-настоящему рад, если бы созерцатели, учителя созерцания из многочисленных созерцательных традиций по всему свету также загорелись огнем этой идеи; и не только люди религиозные, но и ученые.
Таков величайший ресурс, которого мы в современном мире не касаемся. Созерцательные обсерватории, умственные центры предназначены для того, чтобы пролить яркий свет на саму природу ума – сосредоточенного ума, который способен постичь самую природу сознания и его роль в природе, чтобы принести изобильную пользу ради блага всего человечества.
